Часть I
РЕАЛЬНЫЙ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ
Был ли Ленин евреем?
Как Хрущев пришел к власти?
Кто кого завалили трупами во Второй мировой войне?
ГЛАВА I
КАК И ПОЧЕМУ РОДИЛСЯ СОВЕТСКИЙ ПРОЕКТ
§ 1. Реальная царская Россия
Какой была реальная царская Россия? Одни говорят: кормила хлебом всю Европу, другие на это отвечают: Европу-то кормила, но сама голодала. Одни говорят о страшном красном терроре, другие говорят о еще более жутком белом терроре. Этот спор можно продолжать до бесконечности. Через час он переходит на личности. В конечном счете — все остаются при своем мнении, добавляя к этому негативные оценки тех, с кем спорили.
Поэтому, прежде всего, нам надо выработать методику оценки. Кстати, сегодня таких методик довольно много, вспомним, например, множество рейтингов успешности стран по тем или иным показателям.
Государство существует для того, чтобы люди жили хорошо. А иначе зачем оно нужно? Но что значит хорошо? При любой оценке есть количественные и качественные показатели.
Итак, количество. Самый важный показатель — продолжительность жизни. Так вот, в 1913 году этот показатель — 31 год, в 1926 году — 46 лет. Страна только пережила Первую мировую и гражданскую войны, голод, разруху, эпидемии, а продолжительность жизни выросла на 15 лет. На самом деле, больше ничего и сопоставлять не нужно. Прибавьте к своему возрасту 15 лет, чтобы прочувствовать, что значат 15 лет, выкинутых из жизни.
Получается: в царской России люди жили плохо и мало, в молодой советской республике — долго и хорошо. Но хорошо ли? Теперь поговорим о качестве жизни.
В действительности качество и количество взаимосвязаны. Плохо долго не живут. Коммунисты писали, что в царской России все было плохо, в современной России пишут, что все было хорошо. Так где нам найти реальные оценки? Скорее всего, такими будут оценки современников. Революционеры писали, что Россия — тюрьма народов и т. п. Что ж, давайте откинем эти оценки и возьмем оценки монархистов.
Так вот, все они без исключения писали, что Россия находится в глубочайшем кризисе. Прежде всего, это был кризис ментальности и национальной самоидентичности.
С этого кризиса мы начнем.
Петровская насильственная европеизация господствующего класса со временем привела к тому, что русский народ раскололся на французскоговорящий высший свет и простой народ. Господствующий класс стал чужд России, а Россия — чужда господствующему классу. Еще в XIX веке Н. Я. Данилевский писал:
«Все, чему придается это название русского, считается как бы годным лишь для простого народа, не стоящим внимания людей более богатых или образованных».[1]
К простому народу — своему кормильцу — господствующий класс относился как к некультурному быдлу. Представители господствующего класса во всем стремились походить на Европу: в одежде, в манерах, в языке… Признаком культурности считалось только европейское образование.
«В настоящее время большинство русской интеллигенции не только анационально, но прямо антинационально. Оно порабощено социальным космополитизмом и сепаратизмом, и с этой точки зрения является явным и резким противником и врагом своей нации и своей Родины».[2]
Формируется атмосфера 17-го года. Интеллигенция выходит на площади, требуя либерализации на западный манер, другая часть на митинги не выходит, но поддерживает первую, о чем говорят не рекламируемые широко опросы. Конечно, по русской традиции, интеллигенция заискивает перед властью, но потом в кулуарах откровенно смеется и издевается над власть предержащими. Довольных властью в среде интеллигенции практически нет.
Верховная власть сама насквозь либеральна, ее идеал — западная демократия, тем не менее, она жестко подавляет выступления оппозиции. Она сама не знает, что делать и куда двигаться, а все ее начинания общество тихо саботирует.
Народ устал как от первых либералов-западников, так и от вторых, у него возрождается тоска по сильной руке, которая, наконец, наведет порядок.
Если мы обратимся к фактам, то увидим, что далеко не все так однозначно было и с русским православием, которое «погубили» большевики. К 1917 году, по мнению многих мыслителей того времени, русское православие пребывало в серьезном кризисе. Причем констатировали это далеко не революционеры, а как раз консервативные писатели, которых, кстати, никто не читал, зато читали Л. Толстого, отлученного от церкви. Не вызывают поэтому удивления известия о том, что в годы первой русской революции практически во всех семинариях происходили забастовки (в 48 из 53), или о том, что в 1911 г. из общего числа выпускников семинарий в 2148 человек только 574 приняли священнический сан, то есть всего 25 %.[3]
«А. Ф. Лосев рассказывал, что епископ Феодор считал П. Флоренского единственным верующим человеком в Московской духовной академии, причем перебирал остальных преподавателей и доказывал это. В начале века П. Флоренский считал, что церковь стала похожа на сухарь, и ее надобно перемолоть в муку, дабы напечь новые хлебы — веру и церковь живую».[4]
Иначе говоря, Россия начала XX века отнюдь не была тихой и богобоязненной страной высокой христианской морали и законности. Придется признать, что вся церковность простого народа держалась на принуждении. Сразу же после Февральской революции в 1917 г., когда Временное правительство отменило обязательное посещение молебнов в русской армии, состоявшей в основном из крестьян, 70 % солдат перестали посещать церковь.
Патриарх Тихон — последний патриарх царской России — 9 октября 1989 года был канонизирован Архиерейским Собором РПЦ. Вряд ли у кого возникнут сомнения в авторитетности этого источника.
«Отныне Церковь отмежевалась от контрреволюции и стоит на стороне Советской власти».[5]
