ладошкой.

– Только не напоминайте госпоже Фор лишний раз, что Коко за разработку моей темы дали старшего лейтенанта, – гулко засмеялся Тео.

– Вот это да! – только и выдохнул дознаватель.

– Поехали, милый. – Коко показала Янушу ствол пистолета. – Донна не любит, когда опаздывают.

– Нет! – говорю я. – Нет и нет, вы меня обманули.

– Это единственный способ, – вздыхает Коко. – Котик, я тебя умоляю, не упрямься.

Они выстроились полукругом, перекрывая пути к отступлению. Коко, Костадис, Денис и Соня с чемоданчиками, двое охранниц донны Рафаэлы, Миша из гаража и… Клементина. С ней еще один насупившийся тип, я его встречал пару раз в Управе. Дениса и Соню я узнал по голосам, это была та самая парочка, что ковырялись в моих дельта-ритмах неделю назад, но Клео под шляпой узнаю далеко не сразу.

– Черт подери, – говорю я. – Ты-то что тут делаешь?

– Заехала в гости, – чеканит госпожа подполковник. – Вопрос в том, что ты тут делаешь, Полонский? И почему игнорируешь вторую повестку?

В бесформенных брюках, такой же куртке и шляпе, надвинутой на глаза, она похожа на древнего шкипера, сошедшего на берег пропустить стаканчик рому.

– Вторую повестку?.. – Тут до меня доходит. – Мне пока нельзя появляться дома. Понимаешь, поругался с женой.

– Ну, еще бы не понять, – благодушно отмахивается она. – Ты только не забудь, что третья проигнорированная тобой повестка – это уголовное преступление. Зачитать статью?

– Не надо, я помню.

– А нельзя ли как-нибудь его пока не вызывать? – ловко встревает Коко.

Госпожа подполковник поворачивает голову на голос и смотрит на мою заступницу, как тяжелая гаубица на недобитую танкетку.

– А скрин ты тоже отключил из-за жены? А маяк почему молчит? Полонский, твое счастье, что не я тобой занимаюсь и что в «Ирисе» я как частное лицо…

– Если ты здесь как частное лицо – проваливай, – предлагаю я.

Клементина стремительно багровеет и делает шаг вперед, почти толкая меня грудью. Слышно, как захрустели ее кулаки. Госпожа подполковник сегодня еще ни в одном глазу, а потому злобная и может врезать по шее.

Как частное лицо.

– Девочки, мальчики, не ссорьтесь, – напевно произносит женщина в черном, и обе ее телохранительницы ловко ввинчиваются между нами. Женщину я узнаю – это Белла, помощница донны Рафаэлы, но мы явно не в «Ирисе». Мы в каком-то подвале.

– Тут и так голова кругом идет от ваших затей, еще драки не хватало, – смеется Белла. – Денис, у вас все готово?

Денис молча распахивает дверь. На нем белый костюм и бородка клинышком, прямо-таки старосветский помещик. Только гитары с бантом не хватает и пенсне. Соня скорее похожа на ученого аиста из сказки, она вся какая-то острая и ходит как птица.

Мне хочется завыть. За дверью устроено жалкое подобие нашей лаборатории перфоменса. Похоже, в подвале размещалась когда-то прачечная, а теперь гудят приборы, покачиваются салфетки сразу четырех скринов, на них высветились пустые пока поля диаграмм. Вместо анатомической лежанки и удобной чаши для головы, изготовленных по спецзаказу в Германии, мне предстоит освоить жесткий топчан и струбцину, больше похожую на орудие для колки кокосов. Мне не нравится, как разложен инструментарий, потому что я привык к порядку, царящему в наших мастерских. Мне не нравится, что в потолке подвала протечки и грязная лужа прямо под энцелографом. Мне не нравится, что даже нет одеяла.

Я попросту боюсь.

Не потому, что будет больно. Я боюсь, что Коко окажется права и я вспомню что-то, чего совсем не хочу вспоминать. Если она окажется права, и меня… со мной… короче, если мною воспользовались, то возвращаться станет действительно некуда.

Ни домой, ни на работу.

Я боюсь проснуться кем-то другим. Если додумать до конца, то вопрос упирается в глубину замещения. Кажется, этот термин называется именно так, я не технарь и не планировал осваивать процессы перформанса в деталях. Бородатый Денис объяснил мне, что существует полное замещение, именно тот вариант, к которому прибегает наш телеканал. Иного и быть не может, в сценариях типа «Шербет» нельзя допустить малейшего сбоя. Нельзя допустить, чтобы истинная личность актера проглянула сквозь образ, на создание которого уходят сотни тысяч евро и сотни часов машинного времени.

Частичное замещение практиковалось еще сотни лет назад и называлось гипнотическим воздействием, а позже – зомбированием. Гипноз тяготел к целям медицинским, прочие психотропные изыски достигали целей совсем в других областях. Позже древние термины отмерли, поскольку в тридцатых годах появились методики аппаратной декодировки. Требовалось всего лишь поставить на службу машину, прогоняющую десять миллиардов операций в секунду, и сделать такую машину достаточно дешевой для районных Управлений. Компьютер, «настроенный» на волну человеческого мозга, функционировал, как своего рода камертон. Он «прослушивал» звучание миллиардов нейронов, находил «фальшивые ноты» и выдавал формулу к исправлению. И случилось так, что любой грамотный участковый мог расшифровать данные мозга и обезвредить скрытого зомби, каких немало развелось в годы «тотального сжатия». Сейчас так мудрено не говорят, но в тридцатые термин часто мелькал в новостях, это были годы, когда безлюдели целые области, становились ненужными школы и дороги. Тогда развелась куча сект, практиковавших частичное замещение, поскольку истинно верующих находить становилось все труднее.

Мне не нравятся Денис и Соня, но, скорее всего, это из-за того, что они бесцеремонно вели себя в прошлый раз.

Впрочем, вместе они – истинные специалисты. Не представляю, где Коко их откопала; еще пару дней назад я был уверен, что такое оборудование, как у нас на студии, существует в единичном экземпляре. Соответственно, инженеры перфоменса тоже не растут на ветках.

– Ваше оборудование действительно уникально, – соглашается Денис. – Мы только теоретически можем просчитать схему полного замещения, и все равно вопросов остается множество. Но вывести человека обратно – это задача на порядок проще! Нам не нужно задавать параметры эмоционального плана, нам всего лишь требуется вас грамотно разбудить… чтобы не было стресса.

– Стресса? Договаривайте сразу, чего вы боитесь? Моя жизнь в последнее время – и так сплошной стресс.

– Мы боимся наслоения. Мы боимся неустойчивой психики. Я хотел бы вам напомнить, господин Полонский, что это именно вы обратились к услугам госпожи Фор…

Клео делает изящный реверанс.

Соня ловко укрепляет на моей голове сетчатый каркас, Денис говорит, не прерывая манипуляций с приборами:

– Так вот, именно госпожа Фор, просматривая материалы по данному делу… хм… высказала мнение, что пресловутую мисс Лилиан следует искать у себя под носом, а не на секретных базах федералов. Этого мы и побаиваемся, что вы проснетесь и… вспомните. Шок может оказаться слишком сильным.

– Все это чушь, – заявляю я в последний раз и под рыбьими взглядами секьюрити укладываюсь на низкую продавленную тахту. – Если вы что-нибудь напутаете, я превращусь в кочан капусты.

– Я с тобой, котик. – Коко садится рядом и берет меня за руку.

– О боже! Только любовей-морковей мне тут не хватало! – закатывает глаза Клементина.

Я обращаю внимание, как она переменилась к своей бывшей любовнице. Трудно представить, что Коко здесь кто-то посмеет ударить. Я все еще гадаю, насколько близки эти женщины были раньше, а Соня уже вводит мне снотворное.

И приборы их мне не нравятся, все какое-то неправильное, не настоящее, чересчур хрупкое. И саквояж у Дениса снизу грязный, как же он собирается с такой грязью приближаться к моей чистой голове? Мужчина