Планше принес бумагу, перо и чернила.
Д'Артаньян взял перо, обмакнул его и написал:
— Всего полтораста тысяч ливров, — наивно произнес Планше, видя, что д'Артаньян остановился.
— Нет, черт возьми! — сказал д'Артаньян. — Прибыль нельзя делить пополам, это было бы несправедливо.
— Однако, сударь, мы участвуем в деле поровну, — робко заметил Планше.
— Правда, но выслушай следующий пункт, любезный Планше; если он покажется тебе не совсем справедливым, мы вычеркнем его.
И д'Артаньян написал:
— Очень хорошо, — сказал Планше.
— Справедливо?
— Вполне справедливо.
— И ты удовлетворишься сотней тысяч?
— Еще бы! Помилуйте! Получить сто тысяч ливров за двадцать тысяч!
— В один месяц, понимаешь ли?
— Как! В месяц?
— Да, я прошу у тебя только месяц срока.
— Сударь, — великодушно сказал Планше, — я даю вам шесть недель.
— Благодарю, — любезно ответил мушкетер.
Компаньоны еще раз перечли акт.
— Превосходно, сударь, — одобрил Планше. — Покойный Кокнар, первый муж баронессы дю Валлон, не мог бы лучше составить эту бумагу.
— Если так, подпишемся.
Оба подписали акт.
— Таким образом, — заключил д'Артаньян, — я никому ничем не буду обязан.
— Но я буду обязан вам, — сказал Планше.
— Как знать! Как я ни забочусь о своей шкуре, Планше, однако я все же могу оставить ее в Англии, и ты все потеряешь. Кстати, я вспомнил о самом нужном, самом важном пункте. Давай-ка я припишу его:
«Если г-н д'Артаньян погибнет во время предприятия, то компания ликвидируется, и г-н Планше заранее прощает тени г-на д'Артаньяна двадцать тысяч ливров, которые он, Планше, внес в кассу поименованной компании».
Последний пункт заставил Планше нахмуриться, но, взглянув на блестящие глаза своего компаньона, на его мускулистую руку, на его крепкое тело, он приободрился и без сожаления, уверенно подписал последний пункт.
Д'Артаньян сделал то же самое. Так был составлен и первый известный в истории общественный договор. Быть может, впоследствии несколько исказили его форму и содержание.
— А теперь, — сказал Планше, наливая д'Артаньяну последний стакан анжуйского вина, — извольте ложиться спать.
— Да нет же, — ответил д'Артаньян, — ибо теперь остается самое трудное, и я хочу обдумать это самое трудное.
— Ну вот! — заметил Планше. — Я так вам верю, господин д'Артаньян, что не отдал бы моих ста тысяч фунтов за девяносто.
— Черт меня побери! — воскликнул д'Артаньян. — Я считаю, что ты прав.
Д'Артаньян взял свечу, прошел в свою комнату и лег в постель.
Глава 21
Д'АРТАНЬЯН ГОТОВИТСЯ ПУТЕШЕСТВОВАТЬ ПО ДЕЛАМ ТОРГОВОГО ДОМА «ПЛАНШЕ И К°»
Д'Артаньян так много думал всю ночь, что к утру план был у него готов.
— Вот, — начал он, сев в постели, облокотившись на колено и подперев подбородок рукою, — вот что я сделаю! Я подыщу сорок человек, верных и стойких; найду их между людьми, пусть замешанными в сомнительные делишки, но приученными к дисциплине. Я обещаю им по пятьсот ливров, если они вернутся живыми во Францию; а если не вернутся, то ничего… или половину обещанной суммы их наследникам. Что касается пищи и жилья, то это дело англичан, у которых есть скот на пастбищах, сало в солильных кадках, куры в курятниках и зерно в амбарах. С этим отрядом я явлюсь к генералу Монку. Он примет меня; я приобрету его доверие и злоупотреблю им как можно скорее.
Но сейчас же д'Артаньян остановился и покачал головой.
— Нет, — произнес он, — и не решился бы сказать об этом Атосу; стало быть, это средство не совсем хорошее. Надо действовать силой, — прибавил он, — да, конечно, надо действовать силой, не роняя своей чести. С этими сорока солдатами я примусь вести войну, как партизан… Так, но если я встречу даже не сорок тысяч англичан, как говорил Планше, а только четыреста, то наверняка буду разбит, потому что между моими воинами будет, по крайней мере, десять трусов и десять таких дураков, которые позволят по глупости убить себя. Да, в самой деле, нельзя набрать сорок человек вполне верных… столько и на свете нет. Надо удовольствоваться тридцатью… Когда у меня будет только тридцать, я буду вправе избегать встречи с врагом, ссылаясь на малочисленность отряда; а если уж придется драться, то можно в тридцати людях быть более уверенным, чем в сорока.
Кроме того, я таким образом сберегу пять тысяч франков, то есть восьмую долю моего капитала… а это не шутка! Решено, возьму только тридцать человек! Разделю их на три отряда, и мы рассеемся по Англии с приказанием соединиться в известную минуту; таким образом, разъезжая группами по десяти человек, мы нигде не возбудим подозрений, везде проберемся незамеченными. Да, да, тридцать — чудесное число!.. Ах я, несчастный! вскричал вдруг д'Артаньян. — Ведь надо и тридцать лошадей! Это разорительно! Черт знает, где была у меня голова! Однако нельзя же без лошадей отважиться на такой подвиг! Хорошо, надо так надо; но лошадей мы добудем в Англии; кстати, они там недурны… Черт возьми! Еще забыл одну вещь: для трех отрядов нужны три начальника. Из трех начальников у меня есть один, это я сам; но остальные двое будут стоить почти столько же, сколько весь отряд. Нет, решительно, нужен только один лейтенант. В таком случае я ограничу отряд двадцатью людьми. Конечно, двадцати человек мало; но если я
