получаем скорость 21 Мбит/с – это уже очень много, но так как за счет развития технологий скорость растет с каждым днем, то вполне возможно, что через два-три года она достигнет 40 Мбит/с.

– В конце апреля совет директоров «МегаФона» должен рассмотреть вопрос о выплате дивидендов. Насколько нам известно, речь идет о выплатах с консолидированной прибыли компаний, входящих в «МегаФон». Выплата какого процента от чистой прибыли безболезненно скажется на компании?

– Компания никогда раньше не выплачивала дивиденды, но в этом году акционеры обсуждают такую возможность. Если владельцы запросят очень много, то я буду возражать. Например, $300 млн – это разумная сумма, а $1 млрд – уже нет. С другой стороны, мы можем выплачивать дивиденды из заемных денег, но тогда окажемся в таком же финансовом положении, как и наши конкуренты, которым приходится замещать свои существующие обязательства более дорогими займами.

– Вы рассматривали возможность приобретения пакета «Вымпелкома» (44 % принадлежит телекоммуникационной «дочке» «Альфа-Групп»), находящегося сейчас в залоге у ВЭБа, если сам оператор не сможет его выкупить, с целью дальнейшего размена с Altimo?

– Я считаю, что этот пакет нам не нужен, более того, его покупка может навредить компании, так как «МегаФон» и «Вымпелком» – несовместимые проекты с разными культурами. Но у нас есть общий акционер (кроме 25,1 % акций «МегаФона», Altimo владеет 44 % «Вымпелкома». – Ред.), который может придерживаться другой точки зрения. Но менеджмент «МегаФона» никогда не рассматривал этот вопрос.

– «МегаФон» заявлял об интересе к сотовым рынкам Киргизии, Афганистана, Ирана, Сирии. Сохранился ли интерес к перечисленным активам и рынкам? По-прежнему ли один из ваших акционеров – TeliaSonera выступает против зарубежной экспансии?

– Наши попытки выйти на рынок Ирана не принесли успеха – мы отказались от участия в борьбе, так как только на приобретение лицензии нужно было потратить €300 млн и еще платить дополнительный налог в пользу иранского государства. По нашим оценкам, он не мог составлять больше 10 % от выручки. Что касается рынков СНГ, то у нас на сегодня есть единственное дочернее предприятие в Таджикистане, и пока приобретение активов в странах Содружества мы не рассматриваем. Мы присматривались к Туркменистану, но решение принято отрицательное, отказались от Армении, так как проект неокупаемый. Мы не хотим повторять чужие ошибки, выходя четвертым оператором на малодоходный рынок. И конечно, мы принимаем во внимание интересы нашего акционера, компании TeliaSonera, которая представлена на рынках стран СНГ через Fintur.

– По нашей информации, в середине марта совет директоров «МегаФона» утвердил стратегию развития сотовой розницы, предполагающую строительство монобрендовой сети. Почему Вы решили делать ставку на такую модель? Сколько салонов Вы должны открыть и в какие сроки? Кто персонально будет развивать это направление?

– До конца года мы планируем открыть примерно 500 собственных салонов, сейчас их около 300, а вместе с франчайзинговыми – 1,5 тыс. Открывать такое же количество точек, как у конкурентов, мы не намерены, так как хотим ценой меньших затрат добиться нейтрализации их активности на рынке сотовой розницы. Если бы не шаги «Вымпелкома» или Александра Мамута (в сентябре прошлого года предприниматель Александр Мамут приобрел 100 % «Евросети», а после продал 49,9 % ритейлера «Вымпелкому». – Ред.), то сегодня этот вопрос не возник бы вовсе. У нас уже есть опыт развития собственной розницы в регионах, где удалось добиться 30-процентной доли в продажах, – это рынки Самары и других регионов Поволжья. Но даже при таких показателях маржа там нулевая. Вся розница убыточна. В этом легко убедиться, проведя оценку по международным стандартам. Мы не ставим задачу окупить розницу через продажу телефонов, наша цель – работать над повышением качества абонентской базы, продавать новые услуги. Идеологически мне очень нравится западная модель, когда оператор субсидирует покупку телефона, но при этом заключает с абонентом долгосрочный контракт. В этом случае клиент лоялен и не бегает от одного оператора к другому. У нас эта модель не работает: купив телефон за $1, человек может забыть о нас навсегда, ведь закона, страхующего наши риски, нет. Пока мы только экспериментируем с продажами iPhone, который можно купить за 49 руб. при заключении контракта.

В числе прочих своих обязанностей курировать сотовую розницу будет мой первый заместитель по операционной деятельности Валерий Ермаков.

– Но при этом «МегаФон» заключил маркетинговое соглашение с «Евросетью». По нашей информации, речь идет о продаже ритейлером фиксированного количества контрактов за вознаграждение в размере $167172,8 млн, в качестве обеспечения этих средств Вы получили опцион на 25,1 % «Евросети», которым владел «Вымпелком». Так ли это? Какое место в вашей новой розничной стратегии занимает подобное сотрудничество?

– Этот шаг необходим, ведь мы работаем не в безвоздушном пространстве, а на конкурентном рынке. Соглашение сроком на полтора года даст нам время построить свою собственную розницу. Мы надеемся, что «Евросеть» выполнит свои обязательства по этому контракту и реализует не менее 7,2 млн SIM-карт за полтора года. Раскрыть коммерческие параметры соглашения я не могу, это коммерческая тайна, но это порядок называемых вами цифр.

– Аналогичные переговоры с «Евросетью» вела МТС, но она утверждает, что отказалась от этого шага из-за неуверенности в качестве абонентской базы, привлеченной таким способом.

– В том, что привлеченные таким способом абоненты будут ненадежными, я не сомневаюсь – я в этом уверен. Но это касается всех ритейлеров, так как они борются за продажи, что автоматически ухудшает качество новых абонентов.

– У вас есть подобные соглашения с другими ритейлерами, например со «Связным»?

– Нет, были с «Телефон. ру» и «Цифроградом», но можно считать, что этих игроков больше нет на рынке, а значит, нет и соглашений. Но у нас есть партнерские программы с региональными дилерами. В прошлом году мы не прибегали к специальным мерам по стимулированию роста абонентской базы, а по итогам года подключили самое большое количество абонентов. Дилеры объясняют это тем, что наш продукт сам по себе легче продавать. Мы не входим и не планируем входить в капитал ни федеральной, ни локальной розницы, а намерены развивать партнерские отношения.

– У вас в залоге 51 % «Цифрограда», что Вы планируете делать с этими акциями?

– Правом реализации этого залога мы еще не воспользовались. Конечно, хотим, чтобы бизнес компании развивался и мы могли бы с «Цифроградом» сотрудничать, но я полагаю, что вряд ли владельцам компании удастся ее спасти. Они могут ее продать и вернуть нам деньги, возможно, создадут новую компанию по типу «Диксис Дистрибьюшн», на которую переведут все салоны и персонал. Нужно понимать, что «МегаФону» претендовать на 51 % компании бессмысленно, это ничего не даст, так как актив уже ничего не стоит. Можно еще подать в суд и встать в очередь, как остальные заимодавцы. Размер долга «Цифрограда» «МегаФону» составляет более $5 млн.

– Вы запустили продукт «Просто», позиционируя его как оператора-дискаунтера. Уже есть первые результаты?

– По предварительным данным, «Просто» привлекает 3 тыс. абонентов в день, но этой информации мало для того, чтобы здраво оценить результаты. Если эти пользователи общаются только с абонентами, пользующимися этим же продуктом, радоваться нечему. Первые выводы можно будет сделать только в июне, когда накопится достаточная статистика, тогда же будет принято решение, развивать этот проект дальше или заморозить. При запуске мы ставили цель – стимулировать людей потреблять более дешевую связь внутри своей группы, но вместе с тем совершать и более дорогие звонки абонентам «МегаФона». Предварительно мы закладывались на то, что средний счет абонента в Москве будет составлять 250 руб. «Просто» – это не очередной тариф «МегаФона», это новая бизнес-модель: отдельный call-центр, отдельная номерная база, биллинг и за счет снижения затрат более дешевая связь.

– Вы ждете, что конкуренты предпримут похожие шаги?

– Думаю, что у конкурентов нет возможности сделать подобный шаг. Мы применили такое решение в