– Я слышала твой голос в коридоре, – сказала она. – Ты звал какую-то женщину, Мэгги.

Он был рад, что она не видит его лица.

– Мэгги была моей женой. Она умерла.

Они замолчали, каждый из них обдумывал сказанное – для нее новость, для него привычная боль.

– Поэтому ты здесь? – наконец спросила Гас. – Это связано с тем, что случилось с ней?

Он был так поражен, что еле удержался, чтобы не рассказать ей обо всем. Он никогда никому не доверял свою тайну, и с каждым годом ее груз становился все тяжелее. И вот теперь все нити привели его сюда, в семью Феверстоунов, и он не сомневался, что кто-то из них, а может быть даже Гас, был замешан в этом деле. Пока не определит, кто это, он должен подозревать всех.

– Кто знает, может быть, я здесь из-за тебя, – сказал Джек, меняя тему. Он хотел вернуться к прежнему разговору о любви в ее глазах, но напоминание о прошлом вернуло его к суровой действительности. – Я появился здесь из-за тебя, когда ты решила организовать свое собственное похищение. Если ты не против, объясни, почему тебе в голову пришла эта идея. И еще: почему для этого ты выбрала меня.

– Я тебя не выбирала.

– Значит, вместо тебя это сделал кто-то другой. Предполагаю, им был твой дружок Роберт.

– Не представляю, почему он выбрал тебя, – сказала она, глядя в сторону. – Наверное, он сделал это по рекомендации каких-то знакомых. Я только знаю, что он не помещал объявления в газете.

– Довольно безрассудный шаг нанимать кого попало для похищения. Это могло плохо кончиться.

К его удивлению, Гас, быстро кивнула головой.

– Я была готова на все, – подтвердила она, все так же глядя в окно. – Чего я только не предпринимала, чтобы выручить из фонда свои деньги, мне оставалось только подать на них в суд. Я бы это и сделала, если бы не придумала этого похищения.

– Макгенри не хотел отдавать тебе твои деньги?

– Первым условием было, что я получу деньги, когда мне исполнится тридцать пять. Возраст мог быть снижен лишь в случае выполнения второго условия, а именно: если я докажу, что обладаю кругозором, дальновидностью, твердой моралью и прочими прекрасными качествами, о которых столько написал в своем завещании лицемер Лейк-старший.

Гас нервно приглаживала спутанные волосы, и этот жест выдавал ее растерянность. Что-то беспокоило ее, и Джек догадывался, что она старается скрыть это от него.

– Уорд Макгенри управляет не только компанией «Феверстоун», но и всей семьей Феверстоун, – сказала она. – Он считал издание журнала большим риском и говорил, что я слишком неопытна и легкомысленна, чтобы мне доверили такое дело.

Все члены семьи согласились с ним. Пришлось доказать им обратное.

«И это у тебя неплохо получилось», – подумал Джек.

Гас повернулась и окинула взглядом комнату, словно ища в ней что-то. Ее взгляд секунду блуждал вокруг, потом остановился на предмете, прислоненном к зеркалу на комоде. Это было ее деревянное изображение, и Джек молча обругал себя за небрежность.

Она подошла к комоду и принялась рассматривать свой незавершенный портрет. Потом повернулась и посмотрела ему в глаза. «Так, значит, это я, – говорила она ему, не произнося ни слова. – Значит, ты меня хочешь, сколько бы ты ни утверждал обратное».

– Наверное, Бриджит ошиблась, – прошептала Гас. – Наверное, она имела в виду тебя, когда говорила о любви в глазах.

Джек не знал, что ей ответить. Хорошо еще, что он не покраснел.

Гас вышла из такси и оглянулась. Она не могла избавиться от неприятного ощущения, что кто-то следит за ней. Такси тронулось, а она снова посмотрела в переулок, из которого они только что выехали.

Она обнаружила там бродягу, справлявшего у стены свою нужду, и более ничего тревожного. На всякий случай она внимательно оглядела ближайшие дома, занятые небольшими конторами. Никто не проявлял интереса к Гас Феверстоун и тем более не следил за ней в бинокль, успокоила она себя. Это был еще один обычный вечер в одном из деловых районов Города Ангелов. Трудолюбивые пчелки разлетелись по своим ульям или праздновали обретенную свободу в одном из переполненных лос-анджелесских баров.

Гас могла бы к ним присоединиться, но пока у нее не было причин что-либо отмечать. Через несколько коротких часов она будет или торжествовать победу, или оплакивать поражение, все зависит от того, насколько успешной окажется ее сегодняшняя миссия.

Быстрым шагом она направилась к «Сезанну», ресторану, избранному ею для проведения своей кампании. Короткая крутая лестница привела ее в полуподвал, где все напоминало о французском импрессионисте и его Эпохе, начиная с обтянутых темно-красной парчой стен, увешанных репродукциями его картин, и кончая терпким французским розовым вином, которое, по легенде, любил знаменитый мэтр.

Ресторан был особенно популярен среди деловых людей, которых привлекали сюда респектабельность и отсутствие суеты. Старинные бра на стенах и особая тишина напоминали о винных подвалах французских замков. Уютные деревянные кабинки походили на небольшие конференц-залы, и, по слухам, многие крупные сделки были заключены за их столами.

Гас зарезервировала один из «залов» в надежде именно на такую выгодную сделку. По случаю встречи, на которой предполагалось обсудить вопрос о дополнительном финансировании журнала, она надела черный деловой костюм и теперь в ожидании собеседника молила Всевышнего об успехе мероприятия.

– Прошу тебя. Господи, – шептала она, сложив руки под подбородком, – ну хотя бы раз помоги мне. Дай мне то, о чем я столько мечтала. Пожалуйста.

Гас приехала задолго до назначенного часа, чтобы проверить, насколько укромной была кабинка. Она также попросила украсить стол одной-единственной веткой орхидеи в хрустальной вазе и подать к ужину воду из артезианского колодца вместо обычного здесь перье. Затем, подвергая дальнейшему испытанию знаменитое терпение метрдотеля, вежливо отказалась от прославленного розового вина, предпочтя ему шампанское. Для начала она заказала себе свой любимый коктейль «Беллини», смесь шампанского с персиковым нектаром.

Не желая вселять напрасные надежды, Гас скрыла от всех, включая Роберта, имя возможного инвестора. К тому же она была суеверной. Она всегда считала, что лишние разговоры могут погубить дело. А для нее журнал «Принципы» был делом всей ее жизни. Она никогда не простила бы себе, если бы из-за глупого промаха погубила свою мечту.

Гас поднесла к губам бокал, но, не отпив ни глотка, со вздохом поставила обратно на стол. Уж не грязна ли льняная скатерть? И что за желтое пятно на ней, или это просто тень? Похоже на пятно от горчицы. Она принялась лихорадочно осматривать столик. Может, позвать официанта, чтобы он ее сменил?

Хватит, остановила она себя, прекрати выдумывать. Все в идеальном порядке, и тебе остается только ждать. Это все нервы. Что бы подумали люди, узнай они, что знаменитый вздорный характер Гас Феверстоун был не более чем маской? Простили бы они ее, как они охотно прощали Барбру Стрейзанд?

Гас вновь почудилось, что кто-то наблюдает за ней. Тень легла на скатерть, и Гас вскрикнула от неожиданности. Ее бывший жених молча проскользнул в кабинку и сел на диван напротив. Вот уж кого Гас меньше всего ожидала здесь увидеть! Он не снял своего темного, военного покроя, плаща и грозно смотрел на нее, как обманутый муж, обнаруживший любовника в спальне жены.

– Р-роберт? – изумилась Гас.

Как он узнал, что она здесь? Она никому об этом не говорила. Наверное, он следил за ней, и не только сегодня, но и раньше. Вот почему последние несколько дней она все время оглядывалась. Она считала свою подозрительность результатом стресса. К примеру, сегодня утром в метро она вообразила, что мужчина в кожаной куртке как-то странно и зловеще поглядывал на нее.

– Что происходит. Гас? – спросил Роберт.

Он говорил очень тихо, впиваясь в нее безумными глазами и обшаривая ими ее прическу и черный деловой костюм.