папашу! Ему очень понравилась моя работа.
– Мэтту Филлипсу очень хотелось разнести ваши эскизы в пух и прах, но эстетически вы настроены на одну волну, так что он не нашел, к чему придраться. – Конни понравилась француженка, хотя она и понимала, что ей самой уже никогда не быть такой молодой, худощавой, элегантной.
Тайгер пригубила белое вино.
– Завтра я поговорю с изготовителями флаконов и коробок и узнаю их цену. Потом с ними встретишься ты, Мартина, и решишь, кто из них наиболее полно отвечает твоим требованиям.
Мартина повернулась к Конни:
– Тайгер всегда такая: работа, работа, ничего, кроме работы?
– В последнее время да. Думаю, для нее это как наркотик. Да и для вас, похоже, тоже. Со мной ситуация иная.
– В каком смысле? – спросила Тайгер.
– Я
Мартина начала вторую пачку «Галуаз»:
– В детстве мне ни в чем не было отказа. Моя мама еще и аристократка. Но отец обожал играть. Спустил все. Мать выдала мою сестру за швейцарского архитектора. Когда подошла моя очередь, я предпочла школу искусств. Подрабатывала манекенщицей. Мать пришла в ужас, когда я объявила что предпочитаю работу тихому омуту семейной жизни. До самой смерти она думала, что у меня не все в порядке с головой. – Мартина рассмеялась. – А теперь, когда я приезжаю к сестре, она тут же превращается в сваху. Но я никогда не выйду замуж. Такая жизнь, как сейчас, меня вполне устраивает.
– И я так считаю, – поддержала ее Тайгер. – Только у меня за плечами две неудачные попытки создать семью.
Конни печально улыбнулась:
– Так жаль, что мне уже не двадцать шесть. Я всегда хотела замуж, только не находилось достойного кандидата. Нет, предложения были, но я искала… теперь уж и не знаю, чего я искала. Но точно не думала, что время пройдет так быстро… – Она допила скотч. – А теперь я счастлива тем, что воспитываю дочь моей сестры. Без нее моя жизнь была бы совсем пустой. А вы не думаете о том, чтобы завести детей?
Лицо Мартины закаменело:
– Нет. Никогда! Как вообще люди могут рожать детей в нынешнем мире? Это безумие!
– А ты, Тайгер? – спросила Конни.
– Я не знаю, какой будет моя жизнь завтра, а уж на год-два вперед даже не заглядываю. Конкретных планов у меня нет, – улыбнулась Тайгер.
В этом вопросе она оказалась между своими подругами, высказавшими противоположные точки зрения. Она не отказывалась иметь детей, полагая, что когда-нибудь они появятся сами по себе, как сорная трава. Но уж точно не собиралась заводить их в ближайшее время.
Она сочувственно взглянула на Конни. «…Не думала, что время пройдет так быстро…» Конни вроде бы ненамного старше, а столько путей уже закрыто для нее навсегда.
После оперы Мартина попыталась уговорить Тайгер поехать в «Реджину».
– Нет, Мартина. День выдался очень уж долгим. Я устала.
– Но, Тайгер, я должна встретиться там с друзьями. Думаю, тебе они понравятся…
– Нет, нет, я – пас. – Она поцеловала Мартину в щеку. – Завтра увидимся.
Тайгер облегченно вздохнула, избавившись от Мартины на остаток ночи. Пока никто из них не упоминал о другой ночи, проведенной ими вместе в Париже.
Тайгер уже крепко спала, когда зазвонил телефон. Медленно, еще не проснувшись, она потянулась к трубке.
– Привет, Тайгер, извини, что разбудила… – затараторил в ухо голос Мартины. – Но я так зла, что мне хочется кричать. Я готова разорвать соглашение с «Келлер парфюмз». На деньги мне плевать… На жизнь и так хватает!
Тайгер села, зажгла свет. Попыталась изгнать из голоса раздражение: кому приятно, когда тебя будят посреди ночи.
– Мартина, пожалуйста, скажи, что случилось.
Тайгер слышала, как Мартина щелкает зажигалкой, прикуривает.
– По телефону не могу. Я приеду…
Так вот в чем дело, подумала Тайгер. Мартина искала предлог навестить ее на дому.
– Конечно, Мартина. Номер двенадцать по Джейн-стрит.
– Буду у тебя через пять минут.
Следующий час Мартина говорила без перерыва. Главным образом поносила Мэтта Филлипса. С ним и Гэрри Греем она столкнулась в «Реджине», и по отношению к ней они оба вели себя безобразно. На деловом совещании она предпочла не заметить грубости Мэтта, но уж тут он ее достал.
– Он наговорил мне столько гадостей! Я знаю, он то ли напился, то ли накачался наркотиками… но это его не извиняет. Мэтт вел себя так совершенно сознательно. Знаешь, как он представлял меня своим друзьям? «Это знаменитая французская сука»! – Она взяла руки Тайгер, крепко сжала. – О, Тайгер… я не хочу, чтобы мое имя ассоциировалось с этим человеком! Не могу растрачивать свой талант на его духи.
Тайгер понимала, почему расстроена Мартина, и полностью отдавала себе отчет в том, что ей необходимо как можно быстрее разубедить Мартину, иначе та действительно разорвала бы контракт с «Келлерко».
– Представить себе не могу, почему он себя так вел. Ему же понравились твои эскизы…
– Естественно, понравились. Мои флаконы – чудо, это и дураку ясно. Он просто обзавидовался!
– Гм-м-м. Ты, безусловно, права. Он согласился оставить за нами последнее слово и теперь всего лишь консультант. Я знаю, он сожалеет об этом решении…
– Подожди, пока он привезет какую-нибудь свою коллекцию в Париж, – перебила ее Мартина. – Я позабочусь о том, чтобы он получил достойный прием. Узнает на своей шкуре, как это приятно, когда тебя незаслуженно оскорбляют. – Мартина вновь начала заводиться. – Господи, как я ненавижу таких вот злобных, самовлюбленных мужчин. Они думают, что женщины им в подметки не годятся. Но мы-то знаем, что женщины лучше! Во всех смыслах… – голос Мартины смягчился. Она все держала Тайгер за руки.
С момента прибытия француженки Тайгер видела, что Мартина очень к ней расположена. Но не могла определить, сексуальное это влечение или нет. У французов в отличие от американцев прикосновения были в чести. Они не видели в этом ничего зазорного.
Но вот ложиться с Мартиной в постель Тайгер не хотела. С другой стороны, не имело смысла поднимать этот вопрос, окончательно не убедившись, что Мартина стремится именно к этому. Сначала следовало убедить Мартину не принимать скоропалительного решения о возвращении в Париж. Хью рассчитывал на нее, она не могла его подвести.
– Мартина, флаконы для «Джаза» потрясающие. Ты получаешь за них много денег… ты прославишься как дизайнер и по эту сторону Атлантики… Новые духи поднимут твой престиж…
– В этом-то все и дело! Мое имя будут связывать не с «Келлерко парфюмз»… а с Мэттом Филлипсом, под чьим именем выпускаются духи. Эта свинья! Я лучше умру, чем увижу его имя на моих флаконах.
– Но в рекламном проспекте будет прямо сказано: «Флаконы от Мартины Ренье». То есть не будет никакой связи между тобой и Мэт…
– Нет… даже если он приползет на животе, я его не прощу! И этот trou de cul[36], его любовник…
– Гэрри…
– Он еще хуже Мэтта. Знаешь, он даже оскорблял моих друзей! И Реджина, бедняжка, она так расстроилась, что все это произошло в ее клубе…
– Мартина, я не собираюсь оправдывать Мэтта. Одному Богу известно, что творится у него в голове. Но ты не должна принимать все это близко к сердцу…
– Не должна?! – Голос Мартины дрожал от ярости.
