не мог сделать. Когда он уехал в Америку… я обрадовался, потому что отец наконец заметил меня.
Он повернулся к Софии. На глазах у него заблестели слезы обиды, юное лицо казалось совсем детским.
— Извините, я не знаю, почему я вам все это рассказываю. Возможно, потому, что мой отец теперь и вовсе позабыл о нашем существовании.
София молча протянула к нему руки и по-матерински заключила в объятия. Было странно утешать брата Майкла, ее собственное горе показалось ничтожным по сравнению с его тоской. В тот момент, когда Альфредо приник к груди Софии, дверь отворилась и на пороге возник Константино. От неожиданности он попятился и жестом подозвал брата.
— Ты слышал папу? — спросил он шепотом.
Альфредо кивнул, а София смутилась и решила представиться.
— Меня зовут София, — сказала она тихим и хрипловатым голосом. Оба брата обернулись к ней. — София Висконти…
— Я — Альфредо Лучано, — с улыбкой поклонился он. — А это мой старший брат Константино.
В ту же секунду в комнату ворвался Фредерико, которому не терпелось узнать, что здесь происходит. Альфредо удержал его за плечо.
— А это самый младший Лучано, толстячок Фредерико.
Трое смуглых, темноволосых и черноглазых юношей улыбались ей с порога. Никто из них внешне не имел ничего общего с погибшим Майклом.
София провела на вилле неделю, но так и не увидела Роберто Лучано. В конце недели дон отправился в Нью-Йорк по делам, наказав Константино сделать так, чтобы к его возвращению Софии в доме уже не было. Ей нужно заплатить за моральный ущерб и выпроводить поскорее, потому что посторонним на вилле делать нечего, особенно теперь.
Грациелла хотела оставить девушку еще ненадолго, поскольку она не совсем оправилась, но сын твердо решил выполнить приказание отца. Он извинился перед Софией и предложил прислать к ней доктора в отель, если она все еще нуждается в медицинской помощи. София сердечно поблагодарила его и всю семью за гостеприимство, понимая, что не может дольше злоупотреблять им. Она знала, что дон в отъезде, но никому другому открыть причину своей поездки в Палермо не могла. Если она и станет с кем-то говорить о своем ребенке, то только с отцом Майкла.
Она молча сидела на переднем сиденье автомобиля. Альфредо вез ее в отель. Узнав сына дона Лучано, хозяин отеля сбился с ног и не знал, как услужить. Он настаивал на том, чтобы София заняла лучший номер.
Альфредо задержался всего на несколько минут, чтобы снова поблагодарить за понимание и извиниться за то, что по его вине произошел этот досадный несчастный случай. Если ей что-нибудь понадобится, она может в любое время позвонить на виллу… София с трудом нашлась что ответить: она была смущена и прикидывала, сколько стоит ее новый номер. Когда Альфредо уехал, она первым делом направилась к хозяину, который встретил ее заискивающей улыбкой. София взволнованно справилась о цене за номер, но оказалось, что Лучано полностью оплатили ее пребывание в гостинице до конца месяца. Хозяин протянул ей пакет, который оставил для нее Альфредо. Раскрыв его у себя в номере, София обнаружила внутри маленькую золотую брошь с бриллиантом.
После полудня она спустилась вниз. Хозяин учтиво поклонился ей и спросил, может ли чем-нибудь быть полезен. София растерялась и покачала головой. Она давно не ела, но почему-то не ощущала голода.
— Вы не позволите мне переселиться в старый номер и получить разницу?
Хозяин тяжело вздохнул и полез в конторскую книгу. София смущенно кашлянула и добавила:
— И еще я хотела бы узнать, не нужна ли вам помощь? Я ищу работу.
— Какую работу? — улыбнулся хозяин, барабаня пальцами по конторке.
— Я могу убирать, стелить постели, делать все, что угодно.
— Лучано присматривают за тобой, да? — спросил он, перегибаясь через стойку и приподнимая ее голову за подбородок.
— Да, присматривают, — ответила она, отступая назад.
Девушка показалась ему привлекательной, правда, несколько худощавой на его вкус. Однако ее не стыдно было поставить за стойку. К тому же всегда лучше поддерживать хорошие отношения с Лучано, нежели ссориться с ними. И все же интересно, какая связь между ними и этой девушкой?
Склеп Майкла Лучано по-прежнему был убран живыми свежими цветами, которые служители меняли ежедневно. София стояла возле закрытых ворот с букетиком полевых цветов в руках и тщетно пыталась заглянуть внутрь через решетку. Пожилой служитель окликнул ее и махнул рукой, делая знак удалиться. София не двинулась с места, тогда он подошел к ней.
— Пожалуйста, пустите меня. Дайте мне посмотреть на него, — обратила она к нему заплаканное лицо.
Горькие слезы девушки тронули старика. Он огляделся по сторонам и, убедившись, что их никто не видит, открыл ворота мавзолея и впустил Софию. Предупредив, что в ее распоряжении всего несколько минут, он остался на страже снаружи. Но время шло, а она не выходила.
София не ожидала увидеть фотографию Майкла. Красивое лицо возлюбленного, его лучистая улыбка разрывали ей сердце. Горе навалилось на ее хрупкие плечи с новой силой, раздавило ее. Служитель нашел ее на коленях перед гробом. Девушка прижалась лбом к белому мрамору пола, в лице у нее не было ни кровинки. София не могла подняться; он протянул к ней руки и поставил на ноги. Ее душили слезы, прежде чем разрыдаться, она успела тихо вымолвить:
— Я любила его, я любила его…
Старик отвел Софию в отель. Он уложил ее в постель и приготовил крепкий чай. Ее лицо постепенно обрело нормальный цвет, но в глазах застыла тоска, от которой нет избавления. Она почти ничего не говорила, а он не задавал вопросов.
Когда София поблагодарила его и открыла кошелек, чтобы заплатить, старик отказался.
Хозяин гостиницы сообщил ей, что она может занять свой прежний номер.
— Ты будешь помогать мне за стойкой и стелить постели по утрам.
София кивнула, процедила «спасибо» и поспешила к себе в комнату. Она захлопнула за собой дверь, не понимая, что рассердило ее. Швырнув ключ от двери на кровать, она стала бродить из угла в угол по комнате. Похоже, она упустила свой шанс. Почему она не рассказала правду, пока была на вилле, в доме Майкла? Почему не попросила разрешения поговорить с его отцом? Как они теперь отнесутся к ее словам? А если они решат, что она лжет про ребенка, про сына Майкла? София остановилась посреди комнаты и внезапно бросилась к ящику, где лежала брошь. Она сжала ее в ладони и нахмурилась. Семья Лучано должна ей гораздо больше, и она намерена получить свое.
Всю ночь она ворочалась с боку на бок, вспоминая неделю, проведенную на вилле. Грациелла была так добра к ней, проявила столько понимания и участия. Почему она не призналась ей? Ведь ее малыш тоже Лучано, хотя и незаконнорожденный. Сомнения терзали ее сердце: а сама она на их месте поверила бы такому рассказу девушки, подобранной на дороге? Той, которая оказалась в их доме и своими глазами увидела, в какой роскоши они живут?
К утру София приняла решение. В ее распоряжении три месяца, прежде чем ребенка отдадут на воспитание. Она поговорит с доном Роберто, и если они не поверят ей, то поедет в Чефалу и привезет им сына.
С того дня она начала работать в отеле: стирала, гладила, убирала номера и стелила постели. Хозяину понравилась ее старательность, и он позволил ей по два часа в день проводить в холле за конторкой. Здесь София протирала отделения для бумаг, чистила ключи и до блеска драила стойку.
Над дверью звякнул колокольчик, и София подняла глаза на вошедшего. Константино покраснел от смущения.
— Вы получили подарок от моей матери?
Он нервно теребил узел галстука, чувствуя себя неловко в холле дешевой гостиницы, куда ему вообще не следовало заходить.
