И мысли — муж, для нежности — жена

И прелести манящей; создан муж

Для Бога только, и жена для Бога,

В своём супруге. Мужа властный взгляд,

Прекрасное, высокое чело

О первенстве бесспорном говорили

Адама; разделясь на две волны,

Извивы гиацинтовых кудрей

Струились на могучие плеча.

Густых волос рассыпанные пряди

Окутывали ризой золотой

Точёный стан жены; они вились

Подобно усикам лозы, являя

Послушливость, которую супруг

Умильно требует; ему охотно

Жена застенчивая воздаёт

И нежной ласки вожделенный миг,

Со скромной гордостью противясь, длит.

Они не прикрывали тайных мест

Своих; бесстыжий стыд, греховный срам,

Чернящая дела Природы честь

Бесчестная, — их не было ещё,

Детей порока, людям столько бед

Принёсших лицемерной суетой

Под видом непорочности и нас

Лишивших величайших в мире благ -

Невинности и чистой простоты.

Чета ходила наго, не таясь

Творца и Ангелов, не мысля в том

Дурного; шли вдвоём, рука в руке.

Такой пригожей пары, с тех времён

До наших дней, — любовь не сочетала.

Был мужественней всех своих сынов,

Родившихся впоследствии, — Адам,

Всех Ева краше дочерей своих.

На травяном ковре, в тени листвы

Лепечущей, у свежего ручья

Они уселись. Лёгкий труд в саду

Супругов лишь настолько утомил,

Чтоб нега отдыха была для них

Приятнее, чтоб слаще был Зефир

Живительный, а пища и питьё

Желаннее. За вечерей плоды

Они вкушали дивные, с ветвей

Услужливо склонённых, возлежа

На пуховой траве среди цветов;

И, зачерпнув корцом из родника,

Хрустальной влагой запивали мякоть

Нектарную. Немало было здесь

Улыбок нежных, ласковых речей

И шалостей, что молодой чете, ,

Соединённой в силу брачных уз

Счастливых, свойственно, когда она

Уединяется. Невдалеке

Резвились тысячи земных зверей,

Позднее одичавших и травимых

Ловцами в глубине дубровных чащ,

В пустынях и пещерах. Лев играл,

Выказывая ловкость, и в когтях

Козлёнка нянчил. Прыгали вокруг

Медведи, барсы, тигры, леопарды,

Супругов теша. Неуклюжий слои

Усиленно старался их развлечь,

Вращая гибким хоботом; змея,

Лукаво пресмыкаясь, к ним ползла

И Гордиевым завязав узлом

Свой хвост, невольно упреждала их

О роковом коварстве. На лугу

Покоились другие и глазели,

Насытясь, или, жвачку на ходу

Жуя, плелись к ночлегу. Между тем

Склонялось ниже солнце и уже

К далёким океанским островам

Приблизилось, и звезды в небесах

Затеплились, провозвещая ночь,

А Сатана, как прежде, все глядел

Ошеломлённый; наконец, едва

Собой владея, скорбно произнёс:

'— О Ад! Что видит мой унылый взор!

Блаженный край иными населён

Созданьями, из праха, может быть,

Рождёнными; не Духами, хотя

Немногим отличаются они

От светлых Духов Неба. Я слежу

За ними с изумленьем и готов

Их полюбить за то, что Божий лик

Сияет в них, и щедро красотой

Создателем они одарены.

Не чаешь ты, прелестная чета,

Грозящей перемены. Отлетят

Утехи ваши; бедственная скорбь

Заступит их, тем горшая, чем слаще

Блаженство нынешнее. Да, теперь

Вы счастливы, но на короткий срок.

В сравненье с Небом слабо защищён

Ваш уголок небесный от Врага,

Сюда проникшего, но от Врага

Невольного. Я мог бы сострадать

Вам, беззащитным, хоть моей беде,