— Она моя - сестра, — говорю я.
Джек перехватывает меня за руку. Я смотрю на него. Я знаю, о чем он думает.
Когда он мне задал этот вопрос, в Мрачных деревьях мой ответ был «нет». Если бы он спросил меня об этом вновь, если бы он прямо сейчас меня спросил об этом, я бы ответила «да». Даже не раздумывая. ДА.
Он сжимает мою руку и говорит:
— Чего бы он там не плёл, не верь ему. Мы тебя прикроем.
— Саба! — восклицает Лью. — А ну вернись!
Я иду вниз по холму, мои ноги увязают в рыхлой почве. Я останавливаюсь где-то в десяти шагах от него с Эмми.
— Всё нормально, Эм? — спрашиваю я.
— Да, — шепчет она.
— Вот и умничка.
— Как трогательно, — язвит Пинч. — Бросай на землю своё оружие.
Я снимаю колчан через голову и кладу его рядом с моим луком.
— Это всё?
Я киваю.
— Проверьте её, — приказывает он своим людям.
Они спешиваютца.
Ко мне шагает ДеМало. Лицо его закрыто. Только затененные глаза сверкают, вглядываясь в моё лицо, когда он начинает прохлопывать меня. Я ощущаю, как его руки ощупывают меня. Бустро. Не сильно. Беспристрастно. Я задерживаю дыхание. Он находит нож в моем ботинке. Он забирает его вместе с луком и колчаном.
— Она чиста, — говорит он Пинчу.
— Возьми ребенка, — говорит он. — Если Ангел попытаетца выкинуть какой-нибудь фортель, сверни малявке шею.
В то время как меня прикрывает другой Тонтон, ДеМало спускает Эмми. Пинс следом сползает со своего коня. Он паршиво прземляетца, прямо на ногу в решетке и разражаетца проклятиями.
ДеМало обратно передает ему Эмми.
Пинч вновь ставит Эмми перед собой и опять направляет арбалет, целясь ей в голову. Он делает несколько шагов в мою сторону, подволакивая ногу. Он весь обливаетца потом, одежда промокла насквозь. Должно быть ему чертовски больно.
Даже отсюда я могу учуять его запах. Он воняет кисло сладкой затхлостью.
— Итак, — говорит Пинч. — Наконец-то, Ангел Смерти. Король желает лично свести с тобой счеты.
— Што? — недоумеваю я. — За то, што спасла своего брата, пока ты его заживо не сжег.
— Твоего брата, — переспрашивает он. — А ну конешно. Эта тату на твоей скуле. Король должен был прикончить тебя еще тогда и уберечь себя от множества бед. Нет, не за это.
— Тогда што? — спрашиваю я.
Он убирает тряпку со своего лица. Оно просто ужасно. Все обгоревшие. Кожа покрыта красными волдырями и пеплом. Золотая краска хлопьями весит на лоскутах коже.
Он таращитца на меня, дыша тяжело и быстро. Взгляд его темных глаз тяжел. Он полон ненависти и... и чего-то еще. Безумия.
— Погляди, што ты натворила, — говорит он.
Я молчу.
— Погляди, што ты наделала! — кричит он.
— Это вышло случайно, — говорю я. — Я не хотела.
— Нога Короля. Посмотри, што ты сделала с его ногой!
— Ты гнался за нами, — оправдываюсь я, — и сухопутная лодка перевернулась. Нет в этом моей вины. Это был несчастный случай.
— Их больше нет! И в этом потвоему виноват несчастный случай! — он орет, што есть мочи. Вены на его шее вздулись, а изо рта брызжет слюна.
Я отступаю на шаг назад, Эмми смотрит на меня во все глаза. Ей лицо белее белого.
— Король требует, штобы ты расплатилась своей жизнью, — верещит Пинч. — Ты отдашь себя ему, а остальные могут быть свободны. Твой драгоценный братец, твоя невинная сестренка и твои друзья.
Я ничего не говорю.
— Тебя никто не держит, — говорит он. — Ты вольна идти куда хочешь. Но, как только ты это сделаешь, — он прищелкнул пальцами, — ...хоп! И нет больше твоей маленькой сестрички.
Я смотрю на него. Замираю.
ДеМало наблюдает за мной, его лицо ничего не выражает.
Думай, Саба, соображай!
— Ах, — говорит Пинч, — наверное, у тебя на уме столько вопросов. Есть ли с ним еще люди? Может они ждут сигнала? Твои приятели, наверное, сказали, чтобы ты не доверяла мне. И ты вот стоишь и соображаешь, откуда мне знать, что он сдержит слово?
Он замолкает. А затем:
— А не откуда, — говорит он. — Вот в чем вся прелесть-то.
— Отпусти ее, ублюдок, — говорю я.
Его лицо исказила гримаса. Он ударяет тыльной стороной ладони Эмми по лицу и та падает на землю. Но тут же хватает её другой рукой. На щеке у Эмми остаетца красная отметина от его пощечины.
— Твоя вина, — говорит он.
Меня окатывает жаркая волна ярости.
— Я сделаю всё, што пожелаешь, — говорю я, — но сначала ты должен её отпустить.
— В знак проявления доброй воли? — Он мотает головой. — Как бы ни так.
Я чувствую, как по моей спине стекает струйка пота. Я смотрю на Эмми. Я оборачиваюсь и смотрю на Лью, Айка, Томмо, Эш. Они смотрят на меня. Выжидая. И Джек.
И Джек.
Никто из них не двигаетца.
У меня в ушах стучит кровь. Сердце подскочило к горлу. Желудок сжался.
Я поворачиваюсь к Пинчу.
— Ты победил, — говорю я.
Я медленно поднимаю вверх руки.
Он машет рукой. ДеМало стоит, где стоял, а ко мне подбегает тот другой Тонтон. Он с силой дергает мои руки мне за спину и туго их связывает.
— А теперь отпусти мою сестру, — требуя я.
Пинч и бровью не ведет. Он просто стоит и долго-долго смотрит на меня. Затем его губы растягиваютца в линию на изуродованном лице. Он улыбаетца.
— На каждого победителя, — говорит он, — должен найтись и проигравший.
Пинч поднимает руку. ДеМало в свою очередь поднимает какую-то скрученную железяку и подносит эту фиговину к губам, а потом дует в неё. В воздухе раздаетца громкий протяжный стон. Повсюду в округе со своих мест срываютца стайки птиц.
Я ошалело оглядываюсь, сердце стучит как ненормальное.
На вершине холма появляютца Тонтоны, выходящие иза деревьев. Как раз позади Лью и остальных. Двенадцать человек, с луками и огнестрелами, которые уже взведены. Должно быть, они зашли кругом с севера холма.
Я слышу странный звук. Как будто удар молотка, забивающий гвоздь. Я оборачиваюсь.
Позади Пинча в направлении Полей Свободы появлетца еще больше Тонтонов, по крайней мере, пятьдесят вооруженных людей, попадают в моё поле зрения. Они движутца в нашу сторону через равнину,
