почувствовала, когда очнулась и увидела тебя, и вот я здесь, и почти нашла брата, и не знаю, что будет дальше, и...
Джек смотрит на меня, хмуритца.
— Што с тобой случилось, Саба? — спрашивает он.
Я хватаю ладонями его лицо и целую в губы.
Затем я делаю шаг назад.
Мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Из туннеля как будто выкачали весь воздух. Сердечный камень прожигает кожу. Кровь стучит в висках.
— Ты выбрала неподходящее время, — произносит Джек.
Он отбрасывает факел и толкает меня к стене. Потом его губы накрывают мои, и он целует меня так, будто дико проголодался или помирает от жажды. Он целует мои губы, лицо, спускаетца к шее и снова возвращаетца к губам. Его губы мягкие, теплые, его запах пьянит.
Мы крепко прижались друг к другу грудью, бедрами, каждой клеточкой тела. Его сердце глухо стучит в такт моему. Дрожь пронзает меня с головы до пят, я чувствую жар и холод одновременно. Тонкие волоски на руках, на затылке нервно покалывают. Кожа будто прилипла к костям, а живот просто сгорает от жара.
Никогда не думала, што целуя каво-то можно испытать такие ощущения.
Я целую его в ответ. Провожу руками вверх и вниз по его предплечьям, плечам, спине. Я ощущаю его силу. Я прижимаюсь ближе. Мне всё кажетца, што я недостаточно близко к нему.
— Остановись, — шепчет он в мои губы.
— Нет, я не хочу, не могу.
Он хватает меня за обе руки.
— Саба, — говорит он, — Саба. Прекрати.
Мы оба тяжело дышим. У меня подкашиваютца ноги и кружитца голова.
— Што? — спрашиваю я. — Што? Я делаю што-то не так?
— Нет, — говорит он, — што ты, нет, даже не думай об этом. Это было... Бог мой... это было потрясающе. Просто... здесь ни время и ни место. И тебе пришлось многое пережить. Ты сейчас не думаешь, што творишь. Просто не понимаешь.
— Понимаю, — говорю я, — клянусь, я всё понимаю.
— Нет, да и я тоже, — говорит он. — Но я хотел тебя поцеловать вот так с первой нашей встречи. Ты даже понятия не имеешь, как я этого ждал.
Я начинаю было говорить, но он прикладывает палец к моим губам.
— Не говори этова, — просит он. — Будет только хуже.
Он целует меня в последний раз. Быстро и жадно. Затем он отталкивает меня от себя и подбирает с земли факел, который все еще горит.
— Пошли, — говорит он. — Нам нужно двигадца.
— Што и всё? — спрашиваю я.
— Саба, — говорит он. — Твой брат. Он ждет тебя.
Он уходит. А я все стою. Губы покалывает, и я по-прежнему чувствую его вкус.
* * *
Я рада, что он крикнул остановитца. Джек прав: не то время, не то место. Да и мы оба знаем, что правильного места и времени никогда не случится. Как только я освобожу Лу, я вернусь в Междуручье с ним и Эмми, а может, мы пойдем еще куда-нибудь. А Джек уйдет с Айком и Томмо, и мы никогда больше не увидимся вновь. Мы оба рассказали о наших планах, именно так мы и поступим.
Но я все же рада, что мы поцеловались. Мы поцеловались. Это был наш единственный шанс. И я рада, что он вовремя остановился.
Лгунья. Лгунья. Лгунья.
— Саба! — кричит он. — Живее! Шевелись!
— Здесь становится низко, — предупреждает Джек. — Береги голову.
Факел бросает неровные зубцы света на грубоотесанные стены. Мы продвигаемся через туннель, и я держу руку над головой, чтобы чувствовать потолок. Сейчас приходитсцанырять и наклоняться каждую секунду, и я не жажду ударитца головой.
Кажетца, что мы идем и идем бесконечно. Уже проскакивает мысль, что мы никогда отсюда не выйдем, когда я, наконец, замечаю свет, и он становитца все ярче, постепенно вытесняя мрак. А потом туннель заканчиваетца и мы выходим наружу, навстречу золотистому небу дня летнего солнцестояния.
Эмми, Томмо, Айк, Эш и Эпона — они все ждут нас. Гермес стоит в стороне и щиплет пучки длинной травы. Заметив меня, он поднимает голову и тихо ржет.
— Вы чего так долго тащились? — спрашивает Эмми. — Запропастились куда-то. Мы ждем уже целую вечность.
Айк, Эш и Эпона, все переглядываютца. Потом они смотрят на меня и на Джека.
— Настолько темно, што заблудились? — спрашивает Эш.
Я чувствую, как румянец заливает мою шею. К счастью, ко мне подскакивает Гермес, и я занимаю себя тем, что поглаживаю его шею.
— Ну, эмм... нам пришлось тушить костер гораздо больше времени, чем мы рассчитывали, — оправдываетца Джек.
— Саба, — окликает Эмми. — Пойди, погляди!
Она хватает меня за руку и тянет к краю высокой гряды, на которой мы стоим. Хребет оцепляет по кругу долину, подобно окантовке чаши. Он весь порос островками дуба и высокими соснами. А вдаль, насколько хватает взгляда, расстилается широкая плоская равнина, покрытая бесконечными рядами кустарника с блестящими темно-зелеными листьями. Толпы рабочих в белых туниках снуют между рядами, согнувшись, срывают листья с кустов и складывают их в заплечные корзины. Рабы.
Хелена была одной из них. И Джек, и Айк.
* * *
Страна изобилия. Цветущая и прекрасная. Как и рассказывал нам Па, когда упоминал о временах Мародеров.
Но это — не Рай.
— Вот они, — говорит Айк. — Поля свободы.
Эш указывает пальцем. Через всю равнину, в самом дальнем ее конце, переливается радужная стена.
— А там, — говорит она, — дворец Короля.
Джек вкладывает что-то мне в руку.
— Вот, — говорит он. — Это часть увеличителя, который Эмми сломала рядом с городом Мародеров.
— Джек починил его! — восклицает Эмми. — Как и обещал!
Я подношу увеличитель к глазу.
— Осторожно! — волнуетца сестра. — Он очень яркий!
Прямо напротив нас, на той стороне равнины, стоит большой дом, самый большой из всех, которые я когда-либо видела, высотой до середины горного хребта. Его стены полностью покрыты блестящими дисками. Когда солнечные лучи падают на них, они выпускают целые радуги света: красные, желтые, розовые, зеленые, фиолетовые. Цвета проносятца подобно падающим звездам, искрятца и пляшут так ярко, что перед глазами появляютца черные точки.
— Обожемой, это потрясающе! — вскрикиваю я. — Ничего подобного я раньше не встречала.
— Они будут держать Лью под охраной именно там, — говорит Джек. — Не так ли, Айк?
— Ага, — отвечает Айк. — И они будут следить за ним очень внимательно, учитывая, сколько неприятностей им пришлось пережить, чтобы заполучить его.
