— Джек... отличаетца от того, что я подумала о нем при первой встречи, — говорит Эпона.
— Да, — говорит Айк. — Джек лучше, чем кажется на первый взгляд.
Джек протягивает свою последнюю связку стрел Томмо и хлопает его по спине.
— Вот и все, — говорит он. — Мы готовы.
Глубоко в моем животе горячий комок страха. Я хорошо с ним знакома. Я привыкла использовать его все время, как раз перед входом в Клетку. Так что я знаю как пользоватца им. Медленная улыбка появляетца на моем лице. Я всех оглядываю.
— Не знаю, как вы, — говорю я. — Но я чувствую, што нам повезет сегодня вечером.
* * *
Мы ждём.
Мы сидим на земле. Мы равномерно расселись внутри нашего круга из древесины. Мы сидим лицом к озеру. По одну сторону от меня сидит Джек, по другую Эпона. Дальше Айк и Эш. Эмми с Томмо сидят посреди круга рядом с кучкой камней, которые они насобирали для своих рогатин. Я держу в руке кремень, готовая запалить огонь в любой момент.
Вот и ночь вступает в свои права. Алые всполохи, умирающего солнца уступают темно серым цветам. Над нами мигает первая звездочка. Теперь уж ждать недолго осталось.
— Если я тебя кое о чем спрошу, — говорит Джек, — ты ответишь мне правду?
— Возможно, — отвечаю я. — Зависит от вопроса.
— Што тебя заставило прийти за мной? — спрашивает он. — Там в городе Надежды, я имею в виду. Откуда ты знала, где меня искать?
Я могла бы выдать какой-нибудь остроумный ответ, такой, што позволит держать его подальше от себя, как всегда. Но я так не делаю. Сердечный камень жжет мне кожу. И я чувствую себя смелой. Безрассудной.
— У меня был сон, — отвечаю. — В ночь перед пожаром.
— Тебе приснилось, где меня искать?
Мы переговаривались чуть слышно, так што остальные не могли нас слышать.
— У меня был сон, я была во тьме, — рассказываю я. — Я не могла видеть, едва могла дышать. Все было в дыму и в огне, было невыносимо жарко. И я кого-то искала. Я не знала кого именно, я просто знала... што должна найти его. Но я всё никак не могла найти, и это было... ужасно. Жутко. А затем я... проснулась.
— Ты... искала меня? — спрашивает Джек.
— Наверное, — говорю я. — Да.
— Но ты всё же нашла меня, — говорит Джек. — Ты нашла меня, даже несмотря на то, што я был заперт в Морозильнике. Как?
Я передвинулась, вставая на колени рядом с ним.
— Чувствуешь, — спрашиваю я.
Я беру руку Джека и подношу к сердечному камню, висевшему у меня на шее.
— Он снова горячий, — говорит он.
Я делаю глубокий вдох.
— Это камень сердца. Он становитца горячим только, когда я рядом с тобой. Чем мы ближе к друг другу, тем он горячее. Вот, как я нашла тебя.
Он ничего не говорит. Первый раз вижу, штобы Джек потерял дар речи. Спустя миг, он одергивает свою руку.
— Должно быть ужасно раздражает, — говорит он.
— Я уже привыкла, — говорю я. — Слушай, Джек. Я просто хочу сказать, я...
— Шшш! — он поднимает руку.
* * *
Мы ждем. Прислушиваемся.
Тишина.
Тишина.
Затем. Слабый гул. Как гром в отдалении.
— Они проснулись, — шепчет он.
— Зажечь огонь! — говорит Джек.
Я быстро падаю на колени, держу свой кремень так, штобы подпалить трухлявое древесину нашего круга.
Я бью кремень о кремень. Искра дугой падает на сухой трут. Занимаетца огонек, я раздуваю его, очень осторожно, штобы разжечь огонь. Который очень быстро начинает распространятца. Я смотрю через плечо. Все остальные делают тоже самое. Как только наш круг разгораетца мы становимся во весь рост в нашей огненной крепости.
Нам повезло с ночью. Небо высокое ясно. Луна висит низко над вершинами гор и бросает широкий серебряный луч через все озерное дно. Мы получили представление во всех направлениях
Я держу лук в руке. У ног стоит две бутылки с водкой и стрелами. Мой нож в моем башмаке. Я не собираюсь раздумывать над тем, придетца ли мне его использовать. Если я пущу его в ход, то это будет означать, што мне просто больше ничего не оставалось и всё остальное я уже попробовало, и оно потерпело неудачу.
Я спокойна. Трезвомыслящей. Хотя мое сердце стучит у самых ребер.
— Эмми, — говорю я, — держись ближе к Томмо.
— Лады, — говорит она.
Тишина. Тишина. Тишина. Кроме треска огня. Я бросаю взгляд на Джека. Его голова поднята, как у собаки на запах.
А затем мы слышим скрип. Протяжный, болезненный стон. Такой звук издает старая ржавая дверь, когда её открывают, при этом прилагая все усилия, потому што та ни в какую не хочет поддаватца. Но это не дверь. Этот звук издает земля.
Откуда-то из глубины, где-то там, в темноте под нашими ногами, из сердца земли, как будто в лоне озера проснулось нечто древнее и медленно пытаетца выбратца наружу.
Адские черви бодрствуют. И они идут, чтобы чем-то поживитца.
Земля начинает дрожать. Начинает трястись. Затем она движитца под нашими ногами. Я пошатываюсь. Эпона хватает меня за руку, останавливая меня от падения.
— Черт побери, — говорит Эш, широко раскрыв глаза.
— Всем лечь! — вопит Джек.
Мы с Эпоной бросаемся на землю. Закрываем наши головы руками.
Земля стонет, будто она испытывает колоссальную боль от того, што ей вскрывают брюхо. Снова и снова и снова стоны боли. Стоны и крики, сотрясающие землю под нами, они становятца всё громче и громче. Пока они не накрывают меня целиком, пока я не схожу с ума.
Затем всё прекращаетца.
Тишина.
Медленно все мы подымаемся на ноги. Мои пальцы сжимаютца плотнее вокруг лука. Я смотрю на Эмми. Она сжимает руку Томмо, ее лицо белое в лунном свете.
Затем, через потрескивание огня слышится другой звук.
Шорох. Скрежет когтей о сухую землю. Што-то надвигаетца.
Оно останавливаетца. Шипит.
— Оно может учуять нас, — говорит Айк низким хриплым голосом.
Высокий пронзительный крик раздирает ночной воздух.
Мое сердце подскакивает к горлу. Мои внутренности сжимаютца.
— Тварь созывает остальных, — говорит Джек. — Приготовьтесь! И помнете все, што я вам говорил.
Целить в глазницы. И не позволять им приближатца достаточно близко, штобы они не могли пустить
