Когда Росс вошел на кухню, она не произнесла ни слова, а только посмотрела на него.

– Ты слышала?

– Кое–что.

– У Кэт все нормально. Джейн отвезет ее обратно к Софи Джо через полчаса.

– Почему не сюда?

– Она сказала, что не может сейчас войти в дом. – Его губы сжались. – Как мило.

– А она сказала, куда водила Кэт и почему такая секретность?

– Они ходили по магазинам. Вот все, что Джейн мне сообщила. Она не сказала, почему совершила такой глупый и необъяснимый поступок, а я не собираюсь спрашивать ее. Во всяком случае, до тех пор, пока не увижу Кэт.

– Вот чай.

– Спасибо, я не буду, – отказался он. – Я слишком взвинчен сейчас, чтобы пить чай. Поеду-ка я лучше к Софи Джо.

Урсула кивнула, неожиданно почувствовав себя абсолютно ненужной. Ей не было места в союзе отца и дочери. Но и Джейн – тоже.

– Я… я… я пойду домой. Росс.

– Нет! – Он бросил на нее быстрый твердый взгляд, который наполнил ее сердце надеждой. – Я хочу, чтобы ты дождалась меня. У Кэт должно создаться впечатление, что все идет, как обычно.

– Хорошо, – согласилась Урсула, проглотив разочарование. Сейчас она снова превратилась в друга, ей стало еще обиднее, когда Росс выбежал, даже не попрощавшись.

Конечно, он беспокоился. А как же иначе? Он представлял тысячи неприятностей, которые могли бы произойти с его дочерью. Вот что, значит, быть родителем – всегда жить со страхом… У Урсулы не было собственных детей, но она долгое время присматривала за Амбер, поэтому легко могла понять Росса. Ее задача сейчас – просто быть хорошим другом для Кэт и сделать ее возвращение домой как можно более приятным.

Она взглянула на часы и решила, что у нее есть время приготовить любимые булочки Кэт. Они наполнят дом вкусным ароматом, а ей будет, чем заняться, пока она ждет.

Урсула достала миску и быстро начала отвешивать муку, а потом добавила масло, молоко, сахар' Наконец она поставила булочки в печь и в этот момент услышала скрип входной двери.

Убрав прядь со лба пальцем, испачканным в муке, она снова взглянула на часы. Должно быть, Кэт привезли рано, и Росс незамедлительно примчал ее домой.

Она выбежала в прихожую, приглаживая волосы, но ее широкая добрая улыбка моментально сменилась выражением недоверия, когда она увидела, кто стоит в дверях.

Это была Джейн. Джейн в простом белом льняном платье, с коричневыми от загара ногами и вишневым лаком на ногтях, выглядывающих из белых босоножек. Ее глаза критически осмотрели Урсулу.

– Готовишь? – усмехнулась она.

Урсула сразу же представила, что она выглядит как пластиковая банка с мукой перед величественной Джейн. Одежда, которую она выбрала для перелета из Ирландии, была удобной, но не модной. Ведь она совершенно не ожидала, что Росс встретит ее в аэропорту.

Несколько прядей выбились из прически и в беспорядке падали ей на шею, а щеки – о Боже! – вероятно, были измазаны в муке. Урсула была так поражена появлением Джейн, что не могла произнести ни слова.

– Ты готовишь поздний ужин, я права? Конечно, тебе надо много есть, чтобы поддерживать в порядке такие формы!

Урсула приказала себе оставаться спокойной и не отвечать в таком же тоне. Она должна вести себя, как взрослая женщина.

– Где Кэт?

– Ты скучаешь по ней? Я не удивлена! Но твое присутствие здесь вовсе не обязательно, когда Кэт нет дома. – Она презрительно посмотрела на Урсулу. – Ты, конечно, не думаешь, что Росс взглянул бы на кого-нибудь вроде тебя, если бы ему не надо было присматривать за дочерью!

– Где Кэт? – повторила Урсула спокойно. Джейн бросила взгляд на дверь.

– Я оставила ее у Софи Джо и дождалась, пока придет Росс…

– Зачем?

– Зачем? – Брови Джейн взлетели в удивлении. – Поговорить с тобой наедине. Пообщаться с женщиной, которая так долго выполняет роль мачехи для моей дочери! Выяснить, как тебе удалось убедить ее отправить мне факс в Австралию, в котором было написано, что ее папа влюбился в тебя!

– Факс?

– Да, факс!

– В–влюбился в меня?

– Точно.

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Да брось ты! Невинная маленькая девственница может разыгрывать что угодно перед Россом… – Глаза Джейн сузились в изумлении, когда она заметила, как щеки Урсулы становятся пунцовыми. Потом ее собственное лицо стало абсолютно белым. – О, мой Бог! – воскликнула она. – Я не верю! Не говори, что ты действительно девственница!

– Наверное, мне не следовало так удивляться, – но в ее голосе не было прежней убежденности. – Полагаю, ты совсем не засыпана предложениями!