Как будто избавляясь от спрятавшихся в кармане страшных мыслей, Андрей стал судорожно выгребать патроны и бросать их в реку. Как-то по-особенному, зло булькая и, сверкнув напоследок латунным боком, зубы железного чудовища исчезали в глубине.
Потом, как будто боясь передумать, Андрей подбежал к автомату и, схватив его за ствол, размахнувшись, зашвырнул почти на середину неширокой речки.
Боясь сам себя, боясь этого места, на котором приходят в голову такие ужасные мысли, и боясь автомата на дне речки, Андрей побежал, натыкаясь на кусты и дико озираясь.
Он долго бежал вдоль реки, но берег казался везде одинаковым, и спрятавшийся в речке автомат, казалось, мог заставить его остановиться и!.. Казалось, он мог всё! Этот страшный зверь был способен заставить человека убить даже самого себя!
Андрей свернул в лес. Подальше от реки! Подальше от самого себя! Дальше! Ещё дальше!
Когда он начал задыхаться и уже не бежал, а еле волок ноги, лес вдруг резко кончился и перед ним, как непреодолимое препятствие, возникла насыпь шоссе.
Андрей, чтобы не упасть, обхватил дерево и, жадно хватая ртом воздух, пытался понять, где он сейчас находится.
На шоссе показалась машина. Андрей, не удержавшись на ногах, упал и отполз за куст.
Теперь, когда его не было видно с дороги, он, немного отдышавшись, стал впадать в какое-то сноподобное состояние. Усталость и стресс – взяли своё.
Он не спал. Но всё равно, лёжа с открытыми глазами и глядя сквозь ветви деревьев в небо, видел похожие на короткие сны фрагменты сегодняшнего утра. А утром было…
А утром, когда ещё даже на востоке была темень непроглядная, Андрей, войдя в «предбанник» караульного помещения, полулёжа устроился на широкой длинной скамье, стоявшей вдоль стены, и только тут почувствовал, как сильно устали ноги.
Ещё пятеро солдат, бывших с ним в наряде, остались на улице покурить. И хотя вели они себя не по уставу, считалось, что деды могут позволить себе некоторые вольности.
«Да и кто сейчас устав не нарушает! – подумал Андрей. – Да и не только устав! Все всё нарушают. Даже с точки зрения этого урода Петухова, – я тоже нарушитель. Так-то!»
Прошла уже целая неделя после инцидента с пьяной компанией и краденой тушёнкой, а Гладышев и Петухов вели себя так, как будто ничего не случилось.
За дверью послышался взрыв смеха.
– Вон, Петухов на улице народ веселит и в ус не дует! – сказал Андрей стоявшему рядом у стены автомату. Но железяка, как и положено – молчала.
Андрей, отстегнув тяжёлый подсумок с полными магазинами, облегчённо вздохнул и, отодвинув подсумок, закинул на скамью вторую ногу, – отдыхать, так отдыхать.
Но ни отдохнуть, ни дать волю мрачным мыслям, у Андрея не получилось. Громыхая задевающими за дверной проём прикладами, в «предбанник» ввалились Гладышев и Петухов.
– Хорош загорать, Дрон! – рявкнул Петухов.
Стоявший рядом с ним Гладышев, видимо, засыпая, что называется, на ходу, щурился от электрического света, неприятно бившего в глаза вошедшим с темноты.
Андрей сел, и ловко подхватив автомат, положил его на колени.
– А подсумок я за тебя таскать буду? – прогнусавил своим дебильным голосом Петухов.
– Хорош спать! – скорее сам себе, чем Андрею сказал Гладыш. – На дембеле отоспишься!
Андрей лениво подтащил подсумок за ремень.
– О! Кстати! Насчёт дембеля у нас с Гладышем к тебе коммерческое предложение! – нехорошо оживившись, начал Петухов.
Андрей замер, предчувствуя очередную гадость. Мысли путались. Видимо, он действительно начал засыпать.
– Что ещё за предложение? – спросил он Петухова таким тоном, чтобы у того пропало всякое желание продолжать.
– А мы с Гладышем решили на недельку в Москве заторчать! Сечёшь?
– Ничего я не секу.
– А мы тебе сейчас всё и объясним! Непонятливый ты наш.
Интонации в голосе Петухова заставили Андрея окончательно стряхнуть сонливость.
– Ты, Дрон, нас со своей симпатишной сеструхой познакомишь. Понял?
Слюнявые губы Петухова разошлись в гнилой ухмылке.
– Я думаю, она нам за неделю надоест, вот тогда мы к своим родным пенатам и подадимся! Понял, да? Нам, Дрон, твоя доброта на фиг не нужна. С нами, Дрон, делиться надо. Правильно, Гладыш?
– Ну-тк! – крякнул Гладышев. – Мы же тебе предлагали делиться, а ты, как оказалось, нами брезгуешь.
– Зато мы ничем не брезгуем! – продолжая гадко улыбаться, прохрипел Петухов, думая навести ужас на растерявшегося Андрея. – Мы никогда не брезговали ни одной дыркой!
Он проделал руками неприличный жест, видимо, означавший совокупление, и, подойдя поближе, сказал:
– И в этот раз не побрезгуем. Даже после тебя!
Петухов противненько хохотнул.
– У тебя, Дрон, на чердаке, – он постучал пальцем в свой узкий лоб, чтобы Андрей понял, о каком чердаке идёт речь, – на чердаке у тебя, Дрон, темнее, чем в подвале.
Показывать, где находится подвал, Петухов не стал.
– Было бы там светло, – продолжал он, – ты бы понимал, что находишься в интересном положении! – он сделал паузу, давая Андрею время на обдумывание своих слов. И продолжил:
– Положение твоё зависит от того, как ты теперь к нам будешь относиться. Как к друзьям, которые не хотят, чтобы о твоих семейных тайнах стало известно честным людям! Или как…
– Катись ты!.. – перебил Петухова Андрей.
Маленькие глазки Петухова превратились в щели. И без того гадкая ухмылка вдруг вызвала у Андрея ассоциации с давно немытым привокзальным сортиром.
Вложив в свою мимику всё дерьмо, которое в нём было, Петухов сказал:
– Ну что, Дрон, будешь первым, или в очередь встанешь? Или жребий бросим? А?
Сказав это, Петухов подошёл уже вплотную к сидевшему Андрею и, пыхтя табачным перегаром прямо в лицо, просипел:
– А ты думал, блин, что, один будешь её пользовать?
– Да пошёл ты! – Андрей отпихнул от себя Петухова обеими ногами.
В это время кто-то пнул сапогом в стену, и приглушённый толстым деревом голос сказал:
– Петя, гад, ты, что ли зажигалку утырил?
И тут же другой голос ответил:
– Да у меня она, держи.
Никто из находившихся в караулке, не обратил внимания ни на стук в стену, ни на голоса.
Устояв на ногах и поправив головной убор, побагровевший Петухов, прошипел:
– Всё, Дрон! Твои предки первыми узнают, как ты со своей несовершеннолетней потаскухой веселился, когда их дома не было! Я и тебя, и эту сучку твою так ославлю на весь свет! Это, Дрон, я тебе обещаю! Ты меня ещё не знаешь, Дрон! Я и не таких обламывал…
Говоря это, Петухов доставал из кармана конверты и фотографии.
Вдруг, Андрей увидел как лицо Петухова из багрового, буквально за секунду, стало бледным, как оттаявшая плоть мороженой рыбы. Краем глаза он заметил, что Гладышев, сорвав с плеча автомат и держа его на вытянутых руках, закрывая лицо, попятился назад.
В руках Андрея звонко лязгнул затвор.
– Ты чё? Дрон, да ты чё? – не своим голосом затараторил Петухов, глядя куда-то вниз, где находилось что-то страшное.
– П-п-пошутил он! – успел сказать Гладышев.
