– Я не знаю, может, уже поздновато вас об этом спрашивать. Мы тут столько всего с вами наговорили…

– Да о чём ты? Я что-то не пойму.

– Я вас хотел спросить, вы в Бога верите?

– И всё?!..

– Ну, да…

– А почему ты говоришь, что поздновато спрашивать?

– Ну, если вы верующий, то…

– То мои чувства верующего ты оскорбил своими богохульными речами. Так, что ли?

– Ну, что-то вроде того…

– Не беспокойся, Андрей. По этому поводу – не беспокойся. Если бы я был верующим, ну, в общепринятом понимании, то вряд ли тогда мы тут с тобой беседовали бы. Догадываешься?

– Ещё бы! – сказал Андрей, и было видно, что ещё один камень этот парень снял с души. Ведь то, что его здесь, так сказать, приютили, вовсе не означает, что к нему тут с любовью и пониманием относятся. Человеком, не выгнавшим преследуемого беглеца, мог ведь руководить и меркантильный интерес. Но не могу я даже теперь со стопроцентной уверенностью сказать, что парень настолько мне понравился, что я решил поучаствовать в его судьбе. Я, если честно, до сих пор окончательно не разобрался в своих чувствах к Андрею.

– Что же касается веры в бога, то есть у меня одна шокирующая теория. Шокирующая даже самого автора! То есть – меня.

Сказал я и совершенно неожиданно разразился хохотом. Ничего не понимающий Андрей смотрел на меня как на идиота, в надежде получить хоть какие-то объяснения моему поведению.

Ну, ещё бы! На парня столько всего свалилось за последнее время, что на его месте я бы просто дёрганым каким-нибудь стал бы… А он ничего, держится.

С трудом поборов всплеск эмоций, я, наконец, продолжил:

– Ну, никак я не могу привыкнуть к тому, что теория эта не просто слова, следующие в определённом порядке, позволяющем проследить за ходом рассуждений автора, а самая, что ни на есть, правда! Правда, как я уже сказал, – шокирующая меня самого. Ладно, ладно, я уже вижу, что заинтриговал тебя. Слушай…

И ещё даже не представляя, как парень среагирует на сказанное мной, я поведал ему о своих соображениях относительно веры в Бога, не дававших мне покоя в юности, а потом, со временем, сложившихся в то, что я назвал шокирующей теорией.

– Начну с определений. С чисто академического подхода к Богу, религии, к культам вообще. Итак. Бог есть ни что иное как образ могущественного сверхъестественного существа, выступающий как предмет поклонения и веры. Согласен?

На секунду задумавшись, Андрей кивнул.

– А теперь скажи мне, какие предметы поклонения и веры ты ещё знаешь? – тут же спросил я его.

Маска удивления застыла на лице паренька. Видно было, что такого жестокого подвоха он не ожидал.

Постепенно лицо его стало, если так можно сказать, оживать. Всё ещё удивлённая физиономия осветилась улыбкой, и он медленно, почти шёпотом, произнёс:

– Обалдеть!

– А ты представь себе, как обалдел я, когда до меня стало доходить, что в лице, ну, допустим, какой- нибудь пачки баксов человек поклоняется всему, во что он верит, всему, от чего зависит его жизнь. Ведь для него это – всё!

Но теория моя не в этом «открытии». А в том, что Бог, если он есть, приходит к каждому человеку в виде того, что больше всего подходит этому человеку, этой конкретной личности для самораскрытия через поклонение. Ясно я выразился?

– То есть, вы хотите сказать, что мой сосед, который с утра до вечера вылизывает свой Фольксваген, поклоняется Богу, явившему себя… в лице автомобиля? Явив себя таким образом, он, то есть – Бог, – Андрей ткнул пальцем в потолок, – помогает этому парню раскрывать себя через поклонение какой-то тонне железяк?!

– А чему, Андрюша, поклоняешься ты?

– Правде. Правде, которая такова, какова она есть, и больше ни какова….

– Значит, для того парня, который возится со своей машиной, она – машина эта, и есть правда, которой он поклоняется. Это правда, Андрей, о нём самом. Если её у него отнять, мы получим человека, потерявшего всё.

Буквально на секунду задумавшись, стоит ли ему это говорить, я всё же сказал:

– Два подонка попытались отнять у тебя то, во что ты верил, то, что было не просто частью твоей жизни, а твоей жизнью и являлось. И ты не отдал им свою веру. Ты…

– Вы правы.

– Что…

– Я верю в это. Я поклоняюсь тому, что не дал этим людям отобрать у меня. Но ведь их вера, она же… другая, да? Они что… иноверцы? Басурмане?

– Они, Андрей, прости за такие слова – тоже самораскрылись. Они увидели, чему поклоняются, чью волю исполняют. И, наконец, они узнали своего «хозяина» в лицо, и ужаснулись!

В ночной тишине, как нам с Андреем показалось, почти под самым окном раздался голос, с совершенно идиотскими интонациями:

– Ну, ты, блин, козёл… Я же тебя просил, удод ты этакий, а ты что сделал?! Всегда крысятничал, сучёк недоделанный! Пользуясь тем, что я не вижу ни хрена в этой грёбаной темноте, ты отпиваешь вместо полбутылки…. вот сука, аж, две трети!

Голос стал удаляться вместе с нетрезвыми шаркающими шагами, выдающими две пары спотыкающихся ног.

Раньше Андрея придя в себя от испуга, который, если честно, на мгновение меня парализовал, я сказал, чтобы разрядить напряжённость паренька:

– Проблемы, как видишь, у всех разные. Да и предметы культа тоже.

– Мы, наверное, громко разговариваем? – тихо произнёс побледневший гость. – К тому же, вы ведь… выпили…

– Ну, может, сегодня я выпил больше, чем обычно, но… – Я заглянул Андрею в глаза. – А что, Андрюша, это заметно?

– Да нет. Просто, поскольку я не пью, то постоянно чувствую запах спиртного, а он у меня ассоциируется с нетрезвым человеком. Всё равно, давайте будем поосторожней.

– Да кто ж спорит-то!.. Мне не меньше чем тебе…

Я решил не договаривать. И без того – негатива много, а парню нужно душевное равновесие найти и не терять больше.

Эх, никакой из меня психолог. Запросто всё испортить могу. Прав он – поосторожней надо быть. Причём, во всех отношениях.

Вдруг зазвонил телефон.

Наши руки одновременно метнулись к стоявшему на столе аппарату но я, ловко «поднырнув» под рукой Андрея, взял трубку первым.

Поборов раздражение, парень, нервно сцепив пальцы, тут же превратился в сплошной слух.

– Да? – сказал я как можно спокойнее.

В трубке раздался очень приятный, но сильно взволнованный голос девушки. Связь была такой хорошей, что казалось, будто человек находится рядом.

– Здравствуйте!.. Меня просили позвонить по этому номеру. Андрей просил… Я могу с ним поговорить?

– Да, одну минуту, – сказал я, отдавая трубку Андрею и освобождая ему место в кресле, чтобы он не тянулся через весь стол.