забавную историю». Действительно, Шолле был совсем не похож на нынешнего Рихарда: его любимыми прическами в то время были также длинные высветленные дрэды или стрижка со светлым мелированием, которую дополнял длинный хвост на затылке, Тилль однажды окрестил ее «белочкой».

Рихард в тот период играл на гитаре в Die Firma. Хотя, по его собственным словам, особого энтузиазма от этого не испытывал и хотел заниматься совсем другой музыкой.

Тилль, как мы помним, в те времена подвизался барабанщиком в First Arsch. Но у коллектива была вечная проблема — не было нормальных гитаристов. Да и у «звездных» Feeling В, как мы уже упоминали, постепенно наступал творческий кризис. Жизнь резко менялась, ломая старые привычные рамки, перелопачивая судьбы людей. То, что раньше было запрещено или близко к этому, в одночасье оказалось абсолютно свободным и легальным, а значит, теряло заманчивый вкус запретного плода. Эра Feeling В завершалась, и это стало понятно всем участникам коллектива. Пауль: «Feeling В была на Востоке на грани разрешенного. Надо было сделать другую группу „на грани“, только теперь уже на Западе».

Как обычно бывает, вначале никто и не помышлял о создании новой общей группы. Но в постоянном общении, за пивными разговорами и вечеринками очень скоро стало ясно, что все ребята были не удовлетворены работой в своих коллективах и хотели играть совсем другую музыку.

Идеологом и собирателем нового коллектива оказался Рихард Круспе. Для начала он обратился к ближней шверинской братии — к своему соседу Оливеру Риделю и к Кристофу Шнайдеру.

Оливер Ридель (Oliver Riedel) родился 11 апреля 1971 года в Шверине. Его детство было довольно благополучным. Родители были очень молоды, так что особого давления он не чувствовал. К тому же папе с мамой нравилась та же музыка, что и ему. Олли: «Думаю, я был вполне обычным подростком. Ходил, как и все, на дискотеки и слонялся из угла в угол по улице. При этом я был очень стеснительным и на дискотеках никогда не танцевал, просто любил тусоваться». Увлекаться музыкой тоже начал с раннего детства, сам научился играть на гитаре. Как и другие шверинские ребята, «университетов не кончал», начинал с работы в ресторане, затем освоил рабочую профессию штукатура, что и помогало ему в тяжелые годы сводить концы с концами. Чуть позже успел поработать оформителем витрин. При этом свое увлечение музыкой он не оставлял и поигрывал на гитаре в нескольких местных командах. На период знакомства с остальной честной компанией это была группа Inchtabokatables. При своем двухметровом росте и немалом весе Оливер вырос немногословным и очень спокойным. Говорят, что вывести его из себя сложно, но уж если кому-то удается… Однажды это обстоятельство чуть было не привело его в «места не столь отдаленные». Он просто побил своего соседа за слишком громкую музыку.

Флегматик по натуре, Оливер всерьез увлекся фотографией. А вот спорт предпочитает экстремальный — он просто помешан на серфинге.

Поначалу Оливер не воспринял всерьез предложение Рихарда, особенно когда тот настоятельно предложил Тиллю быть в новой группе вокалистом. Все остальные тоже отнеслись к этой идее как к глупой шутке. Рихард же настаивал и подкреплял свое предложение уверениями, что неоднократно слышал, как Тилль, плетя корзины, напевает что-то себе под нос. Начали репетиции втроем, Тилля предложение стать вокалистом удивило ничуть не меньше, чем остальных ребят. Вскоре его все же удалось уговорить хотя бы попробовать.

Тилль: «Постоянно, занимаясь каким-нибудь делом, я пел, и всегда громко, а Рихард, мой старинный друг, слушал меня часами. Мой голос, как он говорил, его всегда восхищал. Как-то раз он принес кассету с новой супертяжелой музыкой, а мне сказал: „Пой!“ Вначале у меня не было желания всем этим заниматься, потому что я не хотел ехать в Берлин. Рихард уговаривал меня три дня и наконец переубедил. В квартире, которую он тогда делил со Шнайдером, мы проводили первые репетиции. Я должен был постоянно петь под одеялом, так как мой голос будил соседей. Мы втроем и образовали ядро группы».

Кристоф: «Когда к нам присоединился Тилль, это было просто ужасно, он вообще не умел петь. Я тогда подумал: он, конечно, классно выглядит, сильный и мускулистый, но что из этого всего выйдет? Тилль сказал, что для начала надо выпить, и хлебнул „Корна“ (немецкая водка. — Примеч. автора) прямо из бутылки. Мы дали ему кассету, и дома он записал на нее пару песен на английском. Тогда невозможно было предположить, что однажды он станет замечательным певцом».

Вскоре ребята узнали о Берлинском музыкальном конкурсе для молодых коллективов «Метробит» и подали на него заявку. Необходимым условием участия в конкурсе было наличие демо-записи. При помощи четырехдорожечного аппарата и маленького драм-компьютера Тилль записал дома на кассету четыре песни на английском.

Дебют оказался на редкость удачным: группа, в то время не имевшая даже названия, победила в конкурсе и получила в качестве приза право на запись в профессиональной студии. Стало ясно, что состав надо расширять, иначе ничего хорошего из предстоящей записи не получится. Встал насущный вопрос: кого приглашать в группу? Вот тут-то в новорожденном коллективе и начались первые разногласия. Два другана, к тому же профессионала, Пауль Ландерс и Кристиан Лоренс, были под боком и к тому времени абсолютно свободны, но…

Кристоф: «Некоторые, конечно, не хотели работать с Паулем, например я. Последние пять-шесть лет я играл с ним и знал, что это сложный человек. Я заявил, что буду участвовать в группе только при условии, что Пауль не будет играть с нами. Даже ушел из группы… Но я успел привязаться к ним. К тому же Тилль и Рихард хотели видеть нас в своей команде. А Флаке ничего не хотел — только воскресить Feeling В, он вообще всегда держится за старое и не терпит ничего нового».

Флаке: «Я присоединился, когда группа уже существовала. Мне понадобился год на то, чтобы решиться. К тому времени я играл только как гость. Шнайдер — прямолинейный тип, который хочет по- настоящему барабанить, — с ним у меня вообще не было никаких эмоциональных отношений. Рихард не хотел играть с Паулем, так как во втором гитаристе он, конечно же, видел конкурента. Мы друг друга не понимали. Оливеру Риделю было на все наплевать, он ничего не хотел знать. Он пришел из Inchtabokatables, просто не хотел больше там играть. Ему хотелось в настоящую группу. Я его немного побаивался — Оливер был странным. Только Тилль мне сразу понравился. Тиллю, конечно же, нравился Пауль, потому что он думал, что из-за Feeling В Пауль является гарантом успеха. Тилль привел его против желания всех остальных. Потом они уговаривали и меня, но я сказал: „Нет, я не буду с вами играть“. Ведь кроме Тилля мне там никто не нравился. С Паулем я играл уже восемь лет, и он действовал мне на нервы. Это происходило уже в тот период, когда мы расстались. Пауль съехал от меня с облегчением. Ведь настоящей причиной ссоры были, конечно же, женщины. Наши жены не понимали друг друга. Это дошло чуть ли не до войны, и мужчинам тоже приходилось во всем этом участвовать».

Вскоре группа в полном составе принялась за репетиции и сочинительство. В процессе совместной работы, как это часто бывает, все внутренние противоречия сами собой начали утрясаться, и всякая напряженность в отношениях не по дням, а по часам уходила в прошлое.

Сочинением музыки занимались коллективно. Группа в тот момент нигде не выступала, играла только на вечеринках у друзей. Денег ни у кого не было, порой не хватало даже на еду. Как признаются теперь сами музыканты, не брезговали они в это время и мелкими кражами. Флаке: «Когда мы работали над первой демо-записью, мы воровали как вороны: заходили в магазин и вытаскивали все, что попадется, так как нам не на что было это покупать. Каждый из нас воровал. На заправке мы воровали водку. Бедный продавец. Один из нас отвлекал его заказом сигарет, и пока тот доставал сигареты, мы тащили бутылки с полок. Если бы там была скрытая камера, нам бы не повезло».

Весь 1994 год участники новоиспеченной команды посвятили репетициям и поискам своего звучания. Все раммштайновцы играли до того в группах с совершенно разными стилями. Собравшись вместе, они скорее знали, какую музыку не хотят играть: «Наш стиль стал совсем не тем, что мы сначала искали, и вышел за рамки понимания. Мы не хотели делать пародию на американскую музыку или что-то похожее на панк. Это должно было стать чем-то, что мы могли бы делать все вместе…» Окончательно найти это «что- то» помогла поездка Тилля и Рихарда в Америку. Ребята отправились за океан, где просто ходили на концерты, общались с коллегами по цеху, смотрели последние достижения в области музыкальной