начиная с вечера того же дня. И на следующий вечер тоже. Они говорили часами. О том, как идет выздоровление. О примирении с матерью. О семье Лукаса. Гален расспрашивала его о сводных братьях, которых он никогда не знал, — о законных отпрысках старого графа. А Лукас постоянно твердил о том, что ему нужна только она. Гален!

На третий вечер Гален не позвонила.

И его мир застыл. Погрузился во тьму. В бездну. Но Лукас все еще верил, что сумеет пробиться к цели. Он пустил в ход все мыслимые и немыслимые возможности, предоставленные ему силами правопорядка, начав с отслеживания звонков, сделанных из больницы. Гален звонила Джулии. Звонила ему. И еще — в день выписки — в оранжерею в Бронкс-вилле, где действительно заказала множество цветов. И это было все.

Лукас поговорил с Дианой и узнал от нее, что Гален успела одеться задолго до утреннего обхода. И так рвалась поскорее выписаться и вернуться домой, к нему, что Диана оформила все бумаги и отпустила ее, не дожидаясь двенадцати часов.

Лукас побывал в кассе и расспросил женщину, принявшую у Гален чек в оплату за ее пребывание в больнице. Это привело его в ужас. Зачем она так поступила?! Со слов кассирши, Гален объяснила это давней привычкой репортера «Судебных новостей» приводить в порядок свои счета всякий раз, переезжая из одного мотеля в другой. Женщина уверяла, что Гален показалась ей совершенно спокойной. И даже довольной.

Из больницы Лукас отправился к Офелии. Там Гален воспользовалась своей кредитной карточкой через час — после того, как расплатилась по счету в больнице. Да, продавец у Офелии прекрасно запомнил Гален Чандлер. Она так и светилась от радости. И приобрела себе белье для новобрачной: белый атлас с вышитыми розами. Правда, оно не совсем подходило по размеру, и нужна была небольшая переделка. Но все наверняка будет готово задолго до девятого мая. Кстати, по совету продавца Гален приобрела также постельное белье. Белье для его кровати — тоже белое и с такой же вышивкой.

Розы на снегу.

Продавец позволил себе заметить, что невеста будет выглядеть настоящей красавицей. Рыжие кудри так выгодно оттеняют атласно-бледную кожу…

В следующем пункте поиски Лукаса закончились, поскольку там след Гален обрывался. Это был банк, где она хранила деньги. Через него был оплачен счет в больнице и в бутике у Офелии. Затем Гален получила на руки довольно приличную сумму наличными.

А еще она попросила разрешения сделать телефонный звонок. Конечно, такой известной телеведущей и отважной женщине был немедленно предоставлен личный кабинет. И она позвонила — ровно в десять часов. На квартиру Лукаса.

И больше он не нашел ничего. Ни единой зацепки. Она не пользовалась телефонной картой, или чековой книжкой, или банковской кредитной карточкой. Если она и покинула Манхэттен на каком-либо виде транспорта, ее билет был оплачен наличными.

— Мне очень жаль, Лукас, — сказала по телефону Джулия, — но от нее не было ни одного звонка после того, как она сказала, что выезжает в Канзас и появится здесь через неделю. Но я и не ждала ее. Гален сказала, что отправляется кружным путем, надеясь за время дороги все хорошенько обдумать.

— Она говорила что-то еще?

— Да, конечно. Она говорила, что любит вас, Лукас, всем сердцем. Поверьте, у нее замечательное сердце, нежное и щедрое!

— Знаю, — прошептал Лукас. — Знаю…

Так прошел еще день. И еще ночь. А он так и не узнал ничего.

Лукас сидел, уставившись на номер телефона Бесс Чандлер, не в силах решиться на этот звонок, постепенно понимая, что больше не вытерпит этой неизвестности. Но тут зазвонил его телефон. Белый. Не голубой.

Он подавал сдвоенный сигнал от входной двери.

— Это Диана, Лукас, — прозвучал женский голос двадцатью двумя этажами ниже. — У меня новости насчет Гален. Вы позволите…

Она не успела договорить, как он открыл дверь.

— Где она?

— В Бостоне. В больнице. Это самая лучшая в мире клиника.

— И?

— Ей сделали повторную операцию два дня назад, но она все еще не проснулась.

— Я должен быть там.

— Знаю. Рейс в час тридцать из Ла-Гуардиа, там полно свободных мест. Я уже забронировала билет на ваше имя, а внизу ждет такси, на котором я доехала из больницы. Из чего следует, что времени у вас, Лукас, вполне достаточно и я успею рассказать вам все, известное мне и ответить на ваши вопросы. Не могу обещать немедленного облегчения, но по крайней мере вы приедете к ней подготовленным. Вам понадобится все ваше терпение.

— Вы правы, Диана. Спасибо. Я готов слушать вас.

— Хорошо. Давайте начнем с того, что происходит в данный конкретный момент. Состояние Гален абсолютно стабильное. Ее жизненные показатели в норме, и она дышит сама. На первый взгляд это похоже на обычный сон, однако ее забытье гораздо глубже. — Взмахом руки Диана отсекла вопрос, едва не сорвавшийся с его губ. — Все известные нейрологические параметры у нее в норме, за ней следят самые лучшие специалисты, и у них нет ни малейшего повода подозревать какие-либо осложнения. Если уж на то пошло, их не наблюдается вовсе. Гален просто еще не проснулась после наркоза. Пока. Но это вот-вот должно случиться. И к тому моменту, когда вы доберетесь до Бостона, она может встретить вас в полном рассудке.

Бостон. Как ее туда занесло? На полпути в Канзас? Через Бостон? Неужели…

— Она попала в аварию?

— Нет, Лукас. Ни о какой аварии нет и речи. Гален с самого начала намеревалась обратиться в Массачусетскую клинику. Этот план зародился у нее без моего ведома в последний вечер перед выпиской из нашей больницы, когда она впервые взглянула на то, что сделал с ней Брэндон, — вернее, его нож.

— Но…

— Знаю. Мы все полагали, что Гален знает о своих ранах, поскольку запомнила все происходившее в ту ночь.

— Она действительно запомнила все, Диана! Это правда. — Лукас и сам видел внутренним зрением, что от удара о камин Гален потеряла способность сопротивляться, однако не впала в беспамятство, когда Брэндон кромсал ее беззащитную плоть. — И она не могла не знать!

— И да — и нет. То, что делал Брэндон, в ее ощущениях осталось как горячая жидкость, не причинявшая боли, и она решила, что память все-таки ее подводит. Правда, после нашей беседы о ее ранах Гален поняла свою ошибку, но все еще считала, что ее грудь покрыта ожогами, а раз она не чувствует боли, то они незначительны. А может быть, — негромко предположила Диана, — где-то в глубине она знала всю правду и потому так долго не решалась на себя взглянуть. Во всяком случае, стоило ей увидеть свои шрамы, как она бросилась звонить нашему оператору с просьбой соединить ее с кем-то, сведущим в пластической хирургии. Случилось так, что ей ответил врач, сотрудничавший с клиникой в Бостоне, один из авторов новой, экспериментальной методики, дающей поразительные результаты.

— Экспериментальной… — потерянно повторил Лукас.

— Эксперимент — это основа познания, Лукас. К тому же они успели накопить немалый опыт.

— Какое еще познание, Диана? О чем вы говорите?! «Гален, милая, на какие эксперименты они тебя подтолкнули?»

— Ну, как мы с вами и с Гален уже обсуждали, традиционный подход к удалению шрамов