казалось бы, музыку с большим коммерческим потенциалом, мы, тем не менее, никогда не были настолько любимы массами в этой стране, как группы «сибирского панка». Мало того, мы то, как раз отдавали себе отчет в этом, так как находились внутри процесса, и как бы некоторым не хотелось бы меня убедить в том, что я миллионер, на моем счету в Сбербанке больше денег не появится. Мы сочинили, записали и выпустили три альбома на русском языке до «Страха и ненависти». На каждом из них были песни, которые крутились на радио и ротировались на музыкальных каналах. Однако, это не оказывало никакого влияния на качественные изменения в отношении широких масс к нашей группе. Ничего не менялось. Популярности не прибавлялось, ни концертов, ни гастролей — ничего. Люди просто не способны (в массе своей) принимать веселые и ироничные, легкие и бодрые песни. Вернее, принимать их в качестве «больших хитов». Как сказал мне Миша Козырев, когда «Много телок и пива» с треском вылетела из его «Чартовой дюжины», не проведя там и двух недель: «Если бы «ДДТ», или «Чайф» сочинили такую песню, она бы стала «большим хитом». Смысл в том, что ни «ДДТ», ни «Чайф» никогда бы не сочинили подобное. Эта песня — бодряк, и бодряк в ней это основной и, я боюсь, единственный смысл. Но хорошее настроение — это не то, что люди в России ждут от рока, от песен рок-групп. Создавать хорошее настроение в России — общепризнанная прерогатива поп-музыки. И как же тогда называются те панки, которые своими песнями преследуют создание хорошего настроения? «Предатели идеалов, с потрохами проданные попсе», вот как. А потом мы сочинили «Я смотрю на них», и у нас ни с того ни с сего появилось море фанатов. Мы даже съездили в два тура по собственной стране. За 12 лет. Знаете, что случилось? Мы сочинили «серьезную песню». «Серьезная песня» — вот то единственное, что может стать хитом здесь, если только ты не группа «Бахыт Компот» или «Тайм аут». И знаете, что я думаю? У меня иногда появляются мысли (в последнее время все чаще и чаще), что когда я сочинил текст для «Я смотрю на них», это как раз и был тот единственный случай, когда я что-то «продал» или «предал». Предал свою юность, свой поп-панк, то, за что сотни людей ненавидят меня. Прогнулся. Позволил им достать меня. Ебаному мудачью, не умеющему кайфовать, не дающему это делать другим. Всем тем, кто ненавидит «несерьезные песни». Я очень признателен нашим новым юным фэнам. Тем, кто открыл для себя «Тараканов!» после «Страха…». Нам так часто давали понять, что любить нас не за что, что любой, кто проявляет к нам интерес, заслуживает уважения. Но еще больше я признателен тем, кто, несмотря ни на что, остается с группой долгие годы (если такие, конечно существуют). За все эти годы мы привыкли к тому, что лояльность фэнов по отношению к нам — качество редкое. Причин тому множество, но одну, самую главную, я попытаюсь сформулировать: самое большее, чего мы когда-нибудь боялись, это стать заложниками фанатской любви. Вынужденно стать лояльными к фэнам и делать вещи только в расчете на безоговорочное понимание фанатскими массами — путь к смерти группы. Именно поэтому многие считают, что «Тараканы!» типа не уважают фэнов и плохо относятся к поклонниками. Все это хуйня. Я готов проводить в обществе умных и интересных людей, любящих наши песни, сколько угодно много времени. Тут речь о другом.
Мы на своем опыте знаем, сколь переменчивы люди, как меняются их вкусы и интересы, и что происходит с недавними панками после пары лет активных туе по клубам. Мы не готовы соответствовать любым ожиданиям людей, даже если осознанно или бессознательно эти ожидания в них спровоцировали. Мы такие же свободные люди, могущие делать все что угодно, в рамках здравого смысла. Наши песни принадлежат только нам (ну и еще выпускающему лейблу), мы сами принадлежим только себе. И никому больше. В этом наш панк.
Итак, поп-панк-группы (и не только поп-панк, а любые другие группы «нерусского панка») попали (и в большинстве случаев остаются) в двойственную ситуацию. Мы все постоянно находимся меж двух или более огней. Мейнстрим-аудитория не принимает таких музыкантов, потому что это панк-рок, как ни крути. Жестко, некомфортно, громко, да еще и вызывающе. Слов не слышно (грохот!), о чем поют (за редким исключением) — тоже. Люди, которых заставили привыкнуть к тому, что в тексте рок-песни следует искать потаенные смыслы, что текст — основная и главная составляющая собственно рок-музыки, НЕ ПОНИМАЮТ ПРОСТЫХ ПЕСЕН! И это одна из ярчайших иллюстраций того, как «русский рок» вскрыл людям мозг.
«Говнопанк» же — аудитория, (здесь необходимо понимать, что Россия — это не совсем Москва, Питер и Нижний Новгород. На самом деле Россия — это все остальное) в своей массе относящаяся к таким группам также подозрительно. Одним они не кажутся «своими» в силу вопиющей «западности», другие просто не слышат их на радио, поэтому они им не интересны.
Даже в тусовке тех, кто в основном ориентируется на западную сцену, русские группы также частенько находят неприятие. Если какие-то из них имеют песни в ротации радиостанций, они мигом теряют флер «элитности» и «сектантства», к тому же срабатывает т. н. синдром радио: если вы слышите панк-песню сразу после «Воскресения» и перед «Танцами Минус», то восприятие ее меняется. А иногда даже просто использование русского языка для сочинения текстов песен уже оказывается достаточным условием для занесения таких групп в разряд «говнопанков».
Поп-панк, как разновидность панк-рока, существует на интернациональной сцене уже больше четверти века (фактически дебютный альбом Ramones был поп-панком, просто тогда еще не было никаких других «панков», чтобы его так называть) и, в отличие от классического 77, хардкора и других форм, пришел в Россию с экранов ТВ. И нее малочисленные локально известные русские группы, пытавшиеся играть поп-панк сразу же после открытия MTV Russia (и началом жесточайшей ротации нескольких видео Offspring с альбома Americana), мигом получили штамп «селлаут», не продав еще ни одной пластинки. Для оценки их деятельности в России не хватало самого главного: культурного контекста. Все сравнения, которые могли возникнуть, были именно с американскими панками-миллионерами с хуевейшей репутацией.
Не имея достаточной информации о вещах, происходящих во внешнем панк-мире, и зачастую даже и не желая получать такую информацию, часть российской аудитории мигом решила, что поп-панк и «продажность» — слова-синонимы.
В силу всех вышеозначенных причин, можно легко прийти к одному единственному выводу: панк-рок в той форме, в которой он существует во всем мире, никогда не станет в России массово любимой музыкой. Эта культура настолько далека от имеющейся ментальности, что одним понадобилось 12 лет, что бы поехать в тур по собственной стране, другим — делать кавер-версии песен «русского рока», а третьи, сочиняя сказочно-былинную лирику, используя псевдофольклорные гармонии и мелодические построения и имея запредельный мессэдж «Все пропьем, а панк не опозорим!» просто соответствуют этой ментальности на все 100 процентов.
Другие «чуждые» культуры, такие как хип-хоп или техно, имеют, но крайней мере, несколько привлекательных дополнительных аспектов. Во-первых, и то, и другое, как ни крути — танцевальная музыка. Во-вторых, молодежная культура для того, чтобы стать массовой, должна иметь внешние отличительные особенности, механизмы мгновенной и точной самоидентификации, и идентификации «своих». Здесь и мода, и разные другие внешние заморочки. Хип-хоп популярен еще и потому, что его мода — это «уличный» стиль, одежда, которую можно легко купить и, что самое главное, легко носить, в нашей нетерпимой к проявлениям инакости стране. Панк-рок также имеет массу ярчайших внешних отличительных особенностей, но только не у нас. Посмотрите, как выглядит большинство посетителей больших панк-фестивалей! Очевидно, что панк-мода в России не прижилась. Выглядеть как панк здесь стремно, магазины не торгуют такой одеждой и стаффом (безразмерные венгерские лох-майки в «Давай- давай» и «Зиг-заге» не в счет), практика «Сделай сам себе крутой имидж» также не популярна. И самое главное: все эти расклады касаются в основном только столиц, люди в регионах рады купить лох-майку, да негде, рады услышать «Тараканов!» по радио, да не крутят, рады увидеть панк-видео по ТВ, но у них не вещает MTV, рады сходить на концерт «Наива», но у местных устроителей хватит духу привезти «Наив» к ним только в следующем веке.
DIY идеи сказочно красивы и беспредельно привлекательны. Но в существующей ситуации в этой стране они могут оказать негативное влияние на процесс распространения культуры, получения информации теми немногими страждущими, что все-таки имеются, и не позволить позитивным вещам дойти до людей. Закрытость DIY мешает даже распространению самой идеи DIY. И даже не DIY традиции, а отношение к ним в самой DIY (или желающей таковой казаться) тусне. Группы боятся обвинений в «продажности» со стороны кучки своих ортодоксальных корешей, и многим именно эта боязнь мешает делать попытки выхода на более высокий уровень распространения их музыки, песен, идей.
Мы не должны оставлять региональных панков и людей, готовых стать частью культуры, в
