— Мам, а у нас есть подушечки с начинкой? В коробке которые?

— Есть, мы же вчера покупали. На холодильнике коробка стоит.

— Да нет, те мы уже съели. А ещё есть?

— Есть хлопья, в шкафу, у окна который.

— Пойдёт! — Вика упорхнула обратно, только косички резво подскочили.

Аверин хмыкнул.

— Она твоя копия.

— Все так говорят, — не стала спорить Настя. Поднялась. — Я пойду, а то они без меня сейчас всякой гадости наедятся. Ещё надо выяснить, сколько у нас в квартире детей.

— Да, конечно. — Он тоже поднялся, в лицо ей заглянул. — Ещё увидимся? Ты же не завтра уезжаешь.

— Не завтра.

— Вот и отлично.

Ничего отличного Настя в этом не видела, но и спорить не стала. Вот только не знала, как с Сашкой проститься. Руку дать, улыбнуться на прощание или ещё что? В конце концов, просто сказала:

— Пока, — и поспешно отступила.

— Пока, — отозвался он тихо.

Войдя в квартиру, Настя, не разуваясь, прошла на кухню и выглянула в окно. Аверина уже не было.

Настя проснулась, как от толчка. Глаза открыла, и некоторое время лежала, чувствуя, как сердце колотится. В сознании ещё мелькали обрывки сна, и становилось ясно, что он не столько тревожный, сколько смущающий. Какие-то обрывчатые образы, мужчина рядом с ней, лица Настя не помнила, но прикосновения и руки знала хорошо. Приступ волнения сдавил горло. Настя перевернулась на другой бок и уткнулась лицом в соседнюю подушку. Если так дальше пойдёт, она взвоет, а ведь прошла всего неделя.

Она руками подушку обхватила и прижала к себе, перевернулась вместе с ней на спину.

— Мам.

Вика в её комнату вошла, дверь сильно распахнулась и даже ударилась о стену, но девочка этого, кажется, не заметила. Забралась с ногами на диван и протянула матери её мобильный.

— Тётя Лида звонит.

— Да? — Подушку с себя Настя сбросила, приподнялась на локте. — А который час?

— Полдесятого.

— Правда? А почему ты меня не разбудила?

— А тебе куда-то надо?

Пришлось напрячься, чтобы вспомнить, спросонья не слишком удачно выходило, поэтому Настя телефон к уху приложила, надеясь, что разговор с подругой заставит её окончательно проснуться.

— Привет, Лид. Как дела?

— У меня? Или у тебя?

— У тебя… А что случилось? — Образы из сна никак не желали уходить, и от этого Настя лишь сильнее заволновалась.

— Да ничего. Просто у тебя голос такой…

— Я только проснулась. Точно, ничего не случилось?

— Да говорю же, всё нормально. Маркелов страдает, голодает, так что, всё по плану.

Настя снова на подушку прилегла.

— По какому плану?

— По плану мести, — зловеще и несколько переигрывая, сказала Григорьева.

Настя прикрыла глаза рукой.

— С ума сойти. — И тут же поинтересовалась: — Он, правда, голодает?

— Насть, это ты, кажется, с ума сошла. Будет Маркелов голодать. Он в ресторанах питается, но я не уверена, что он этим сильно доволен, ты же его знаешь. Кто ему котлеты пожарит лучше, чем жена?

Настя посмотрела на дочку, которая прилегла рядом с ней. Вряд ли она могла слышать разговор, но шанс был, и это Настю беспокоило. Она Вику погладила по голове, пригладила распущенные рыжие волосы, а потом негромко спросила:

— Ты есть хочешь?

Вика кивнула.

— Тогда иди чайник ставь, я встаю.

Девочка резво развернулась и прямо в трубку прокричала:

— Тётя Лида, а что Юля без меня делает?

— Скучает, чего она делает.

— Мы скоро приедем домой. Правда, мам? Скажи!

— Приедем, приедем. Иди чайник ставь.

Дочка из комнаты выбежала, а Настя на постели села, и совсем другим тоном поинтересовалась:

— Так что?

— Насть, он со мной не откровенничает! Вот что вижу, то тебе и говорю. Уезжает рано, приезжает поздно.

У неё вырвался вздох.

— У него сложное дело.

— Конечно. Дело у него…

— На что ты намекаешь?

— Ни на что, я просто злюсь. Вот как можно быть таким раздолбаем?

На это Насте ответить было нечего, сама не понимала. А Лида следом поинтересовалась:

— А у тебя как дела?

— Довольно странно.

— Что это значит? С квартирой проблемы?

— Да нет, с квартирой всё нормально. Просто я столько старых знакомых встретила, о ком уже давно и не думала. Всё настолько изменилось за десять лет.

— А ты чего ждала? На малой родине всегда так, поэтому я и не езжу к своим родственникам. Ничего там хорошего нет, только шёпот за спиной. Ведь ни один не порадуется, в глаза улыбаются, а потом косточки перемывать начнут. Это загрязняет ауру.

Настя рассмеялась.

— Вот про ауру я как-то не подумала, когда сюда ехала.

— Зря, между прочим. И кого ты там встретила? Подружек закадычных?

— Одну, — призналась Настя.

— А первую любовь? Вторую, третью?

— С ума, что ли, сошла? Я была приличной девушкой.

— В каком смысле?

— Никаких вторых и третьих.

— Боже мой. Оказывается, я была неприличной. Чего только про себя не узнаешь.

— Как дела в магазине? — опомнилась Настя. — С Хшояном что решила?

Лида тут же принялась жаловаться на чрезмерное тщеславие некоторых авторов, призналась, что поругалась с их самым энергичным клиентом, но, в итоге, они смогли найти компромисс, и завтра как раз состоится очередная встреча Аркадия Хшояна с преданными читателями.

— А в остальном, всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо, — пропела Лида в трубку, и Настя её похвалила, пообещав, что не задержится дольше, чем это необходимо. Правда, не призналась