Все летит к чертовой матери.

Третий день подряд раскладываю руны. Это какая-то паранойя. Причем третий день выпадают одни и те же. Первая руна, которая описывает ситуацию в прошлом, говорит примерно о том, что тра-ля-ля выбор, очищение и воздействие темной стороны пути. В точке «выбор действия для разрешения ситуации» в который раз выпадает: давай, верь в то, что ты делаешь, это правильно, доверяйся собственной интуиции и т. д. И последняя руна, которая значит «судьба», говорит, что все сгорит и из пепла, как феникс, возродится новое. Короче, понимай как хочешь. И при этом еще предупреждают, чтобы не думала, что новое возродится прямо щас, год, говорят руны, год, еще год — и все будет зашибись. Зашибусь ли?

Я в бешенстве. Организм пытался заболеть и нашептывал: мол, вот у тебя щиплет в носу, вот уже сохнет в горле. Но тут мне сказали, что простуда — это способ чего-нибудь избегать, так что мне стало стыдно и простуда так и не наступила.

Эмоции описывать? Размышления типа «пресно и неприкольно»? Эмоции? Внутри все кипит, хочу все послать на х… Глупо.

Оказывается, я трус. Это новость, потому что только сейчас понимаю: в этом причина многого, что не случилось и случилось не так.

За что я ненавижу шоу-бизнес — так это за необязательность. Всё все время переносится, всё все время отменяется, и новые правила вырастают без предупреждения поверх договоренностей.

Тупо все это писать, все равно я не напишу то, что на самом деле происходит, и вообще это глупая затея. Ничего не напишу про любовь, потому что этого никому знать не надо, ничего не напишу про отношения в группе, потому что это чревато, ничего не напишу про то, что на самом деле чувствую, потому что это — эмоции и они пройдут через десять минут. Какой смысл тогда?

Тверская наводнена людьми. Люди реагируют на завтрашний праздник и начинают колбаситься уже сегодня. Через два часа концерт. Не хочу.

Все стало совершенно иначе. Нашей публики было очень мало, потому как мы сделали из этого концерта тайну. Зато было полно народу, который просто пришел в клуб оттянуться. Говорят, в углу какую- то тетю трахнули, к удовольствию тети и ее парня. Пацаны сказали, что и не такое видели на концертах. Какая-то тетя-блондинка кричала: «Поедем с нами в Строгино».

Мы с Денисом выпили остатки коньяка и сказали публике: «На сцене должен появиться коньяк. Через пять минут. Кто будет отвечать за это?» Какой-то парень, сидевший на голове, надеюсь, у другого парня сказал: «Я». А я ему: «У тебя пять минут». Поем дальше, и думаю: «А если он не принесет, будет глупо». Но он, естественно, принес — после такого заявления коньяк не мог не появиться на сцене.

Офигительные ощущения. Мне сказали, что публика стянулась к сцене из зала, где пила пиво и ела. Они то есть приходили не на нас, а в клуб вообще. А в итоге получилось, что танцевали и отрывались с нами.

Звук был хороший. У меня были широкие штаны. Как мне сказали, их носят пятнадцатилетние рэпперы, а мне несолидно. Ну и что же? Мне нравится. И еще была майка с песней «Мания» на английском на спине. Вот, говорю, мне сценический костюм прислал Эминем.

Все совершенно другое.

Вот и доверяй своим настроениям после этого.

У меня было две фотосессии. Одна в Москве, другая — нет.

Которая не в Москве. Вызванный на нее фотограф не понял, почему я ее не делаю в Москве. Ответ простой: объявился человек Икс из города Икс и сказал: «Нету у тебя в последнее время приличных фотографий, и как будто никто не работает с твоим имиджем». «Это правда», — говорю. Человек Икс сказал: «Давай, приезжай сюда, будем все это делать». А что, думаю, приеду. Ночь поездом туда, ночь обратно. Икс не поверил даже на перроне, что эта авантюра удалась, а я тоже думаю о себе: «Ты, оказывается, легкий на подъем человек». Короче, это оказался маленький, но жутко прикольный город, в котором даже есть крепость. С утра подморозило, и все деревья стояли как хрустальные и в ряд…

Мы стали спорить с фотографом, влияет ли он на войну в Ираке. Мы сидели на кухне, и фотограф ел куриный шашлык, который ему «спецом» сделали, потому что он его любит, а я ела креветок, которых мне «спецом» сделали, потому что я их люблю. Фотограф доказывал, что на войну никак не влияет и вообще политикой не интересуется, а я ему, что влияет на самом деле, просто не знает этого.

Потом мы стали носиться по этажам. При этом меня хотели взбодрить и увидеть во мне энергичного чела, а у меня наступило благостное разморенное состояние и пришли мысли типа «давайте долго поснимаем спящего в кресле человека».

В итоге меня постригли.

Вторая сессия была в Москве примерно неделю спустя. Наступила отчаянная весна. Не хотелось никуда уходить с улицы. Но у фотографа было какое-то биеннале, и она снимает спящих людей. Надо было прийти и спать. Это оказалось нетрудно. Единственное — спать надо было почти нагишом. Оказалось, что и это мне легко. Потом мы меня намазали черной и белой латексной краской. Баночки были из Лондона, и там было написано, что эта фигня застывает и легко так резиновым слоем снимается или, накрайняк, смывается теплой водой. Фотограф сказала, что сама такое проделывала и у нее все легко снялось.

Мы решили, что мне надо подольше походить в резиновом виде. Вскоре резина живописно потрескалась, и появилось ощущение, что у меня началась сезонная линька кожи. Мы это все поснимали.

Но — деваться некуда — латекс надо было отдирать. Везде, где были волоски, он их выдрал. Это, блин, очень больно. А где у людей волоски? Да везде они у них. Потом мы решили, что пора пробовать с теплой водой. И с теплой водой он не слез. Тогда мы применили скребок для пяток…

По-моему, у меня и сейчас кое-где осталось немного латекса. Думаю, само должно отслоиться.

После концерта в «Бункере» оказалось, что у меня не ходит нога. Кто-то доказал, что он таки прав, и пусть не простудой, так ногой решил чего-то избежать.

Сегодня будет концерт и будут объявлены мисс и мистер Бучч. ру.

У одной моей знакомой висит на стене грамота «Лучшей девочке», которую ее друзья купили в лавке какой-то деревни — грамоте, наверное, лет сто. Вот и мне такую очень хотелось найти. Но грамоты нынче в дефиците.

Про концерт. Нетрезвый художник рисовал наши грамотки. Только на полу, все всегда рисуется на полу, утверждал художник, укладываясь животом на пол в тесной гримерке «Запасника». К тому же свет был тусклый. При всем при этом грамоты вышли хоть куда. Художник умудрился параллельно с выписыванием лавровых листочков подарить мне значок «Отличник электрификации СССР».

Видимо, внутренний конфликт дает нашей группе некую степень внутренней свободы, отчего