известия не оставляют сомнения в том, что в Ростове была военная организация, возглавляемая, вероятно, местной знатью, распространявшая свою власть на «областную» территорию. Мы знаем, что городские полки были и в других городах «области»: в Суздале, в Белоозере, позже — во Владимире. Но есть основания полагать, что военно-организующая власть Ростова распространялась на всю «областную» территорию. Так, во-первых, Георгий Симанович, посаженный в Суздале в качестве воеводы-кормильца при малолетнем князе Юрии, считался «ростовским тысяцким». Мы знаем, что Юрий и его семья жили в Суздале. Из Киево-Печерского патерика узнаем, что и Георгий Симанович жил именно в городе Суздале[606]. И тем не менее встречаем достаточно ясные указания на то, что он считался не суздальским, а «ростовским» тысяцким. Это указание не возбуждает сомнений, потому что имеется в Ипатьевской летописи, текст которой первой половины XII в. обычно употребляет термины «Суздаль» и «суздальский» в обобщающем смысле, и если Георгий Симанович назван «тысяцким ростовским», то потому, что тысяча в действительности носила название «ростовской»[607]. Во-вторых, после смерти Андрея Боголюбского произошли события, записанные современником во Владимире, и из подробнейшей записи видно, что центр, руководивший военными силами «области», был ростовским, хотя перед тем почти в течение 20 лет г. Владимир был на положении княжеской резиденции. «Ростовци» пытаются остановить непрошенного князя Михалку и «по пов?л?нью ростовець» владимирский полк в количестве полутора тысяч человек выехал против «князема». И это было несмотря на то, что во Владимире нарастали настроения, явно враждебные распоряжениям «старейшего» города.
Мы не знаем точно, как и когда образовалась ростовская тысяча; быть может, во времена Ярослава, а быть может, гораздо раньше. Но те сведения, которыми мы располагаем, говорят за то, что предпосылки к образованию военной организации, возглавляемой местной знатью, существовали уже в X в. Выше мы говорили, что материал Сарского городища IX–X вв. однотипен с гнездовским (старосмоленским) и соответствующим слоем старой Ладоги. Под Ярославлем известно большое кладбище гнездовского типа, причем варягам принадлежат только два погребения, и притом не самые богатые; остальная масса погребений принадлежит местным воинам кривичам[608]. Самые древние записи о Ростовской «области» (1024и 1071 гг.) явно свидетельствуют о существовании местной знати («старая чадь», «лучшие»), богатой пашнями («житом») и промысловыми угодьями («скорою» и «рыбой»). Обитатели Сарского городища IX–X вв. имели достаточные возможности и средства, чтобы, подобно военной знати старого Чернигова и старого Смоленска, иметь своих ремесленников. Впоследствии, с развитием свободного городского ремесла, некоторые характерные изделия, аналогичные находимым в Сарском городище, были вытеснены на периферию. По наблюдениям. археолога-исследователя, «украшения в виде „коньков“ и треугольных подвесок в районе костромского течения Волги и в бассейне озер Неро и Плещеева в несколько видоизмененных формах сохраняются вплоть до XII–XIII столетий, удерживаясь, однако, главным образом не в центральных областях этого края, лежащих вокруг феодальных городов, а на периферии, в частности в области костромского течения Волги»[609].
События XI в. застают знать на; территории «области»: «в стране той», по «погостам». Это — местные люди; по крайней мере, у «лучших жен», которых избивали по «погостам» на Шексне, оказалась родня среди «повозников»[610]. Эта знать вызывает против себя озлобление низов населения, что приходится связывать с усилением и распространением поборов. Она обогащается хлебом, «скорою» (мехами), медом, рыбой, как явствует из летописного рассказа. Много позже, в Пермской земле усилением поборов и недовольством населения пользовались волхвы, чтобы вызвать движение языческой реакции. В подобной же роли волхвы выступают в XI в. в. Ростовской, «области», причем восстания, возглавляемые ими, направлены против знати («старой чади», «лучших жен», 1024, 1071 гг.).
Можно полагать, что на рубеже X–XI вв. южнорусская земля играла некоторую, стимулирующую роль в распространении дани, в расширении ростовской территории. Во-первых, в конце X или в начале XI в., в Ростове был посажен Ярослав. Впоследствии он приезжал из Новгорода в Ростовскую «область», усмирил восстание волхвов и «устави землю ту». Возможно, что, подобно тому как Ольга уставляла погосты и дани в Новгородской земле, Ярослав уставлял «погосты и дани» на Северо-востоке. Затем, само название г. Ярославля заставляет думать, в согласии с местным преданием, о деятельности Ярослава. Но значение «Русской земли» на Северо-востоке приходится в данном случае ограничить, хотя русское имя и перешло на Северо-восточный край. Во-первых, территория древней «Русской земли» не знала термина «погост». Он бытовал в Новгородской земле, в Смоленской и на северо-востоке. Очевидно, он существовал там (во всяком случае — на севере) до установления «русской» власти. Во-вторых, пребывание Ярослава в Ростово-Суздальской земле было непродолжительным. Потом он уехал и из Новгорода. С начала XI в. и до конца его (до 1095 г.) никто из «русских» князей в Ростовской земле не сидел. Не сидели там сыновья Ярослава, биографические сведения о которых мы имеем. Не княжил там Святослав Ярославич Черниговский, присылавший туда сборщика дани из «Русской земли». Так же, видимо, поступал и Всеволод. Только раз, судя, по «Поучению» Мономаха, он посылал в Ростов сына Владимира. Епископ из Руси встретил к своей деятельности резко враждебное отношение, как мы говорили выше.
К 70-м годам XI в. территория Ростовской «области» была уже значительной. В ее состав входило Белоозеро, а по Волге от Ярославля и по Шексне лежал ряд погостов. Сам древний город Белоозеро, как показывает летописный текст XI в., был расположен при истоках р. Шексны, что подтверждается летописными известиями более позднего времени[611]. По известиям 90-х годов XI в. ростовская областная территория охватывала «Поволжье» не только от Ярославля до Шексны, но и далее, до р. Медведицы.
К устью Мологи ростовская дань распространилась, повидимому, от Ярославля по Волге; заметим, что впоследствии моложское княжество выделилось из ярославского. Река Сить, по мнению А. А. Спицына, составляла западную окраину Ростово-Суздальской области[612]. К району Углича ростовская дань могла проникнуть от Ярославля, но, вернее, она проникла непосредственно из Ростова р. Устьем и малыми притоками Волги. Впоследствии, с размежеванием епархиальной (между двумя епархиями) и княжеской (с выделением ростовского княжества) территорий, ростовское Поволжье в узком смысле слова (т. е. связанное с ростовским столом и ростовской епархией) обнимало течение Волги от Ярославля до Углича включительно, но не более. Выше по Волге, в район устья Нерли, впадающей в Волгу (другая Нерль впадала в Клязьму), ростово-суздальская дань могла распространиться не непосредственно из Ростова, а с Клещина по р. Перли. К концу XI в. территория ростово-суздальского Поволжья захватывала уже течение р. Медведицы. По летописному рассказу 1096 г., где-то в районе р. Медведицы были ростовские «данници» (сборщики дани). Их «изъимал» двигавшийся из Новгорода Мстислав или, точнее, посланный им «в сторож?» Добрыня Рагуилович. Ярослав, брат Олега, захватившего перед тем Ростовскую «область», стоял на Медведице «в сторожихъ», когда к нему пришла весть о том, что «данници» задержаны. Олег и Ярослав отступили «к Ростову»[613]. Последующие события подтверждают, что территория ростово-суздальского Поволжья простиралась на запад до р. Медведицы. В 1134 г. Всеволод, наступавший из Новгорода, вернулся с Дубна. В 1148–1149 гг. Изяслав, пришедший из Новгорода, чтобы обрушиться на ростовское Поволжье, соединился с Ростиславом Смоленским «на усть Медв?дици», как было решено заранее, причем Ростислав со смоленскими и «русскими» полками подошел к месту встречи «по Волз?»[614].
Мы не знаем, когда Белоозеро вошло в состав Ростовской «области». Оно могло войти в первой половине XI в. Но направление (далеко на север), в котором распространялась ростовская дань, нас не удивляет. Белоозеро — страна веси, куда ездили для меновой торговли восточные купцы, — была хорошо известна как богатейшая страна даже в волжской Болгарии X в. Более 100 лет назад академик Френ пришел в обстоятельном специальном исследовании к выводу, что «страна вису» — это белоозерская весь[615]. Вопрос, конечно, нуждается в пересмотре специалистов. Но следует напомнить, что со времен Френа наука обогатилась новыми данными, подтверждающими те сведения, на которые опирался в своем исследовании Френ[616].
Итак, к концу XI в. территория Ростово Суздальской земли тянулась от устья Нерли клязьменской к устью Которосли, впадающей в Волгу, охватывала Поволжье, от устья Которосли до устья Медведицы, и тянулась по Шексне до Белоозера.
