Амира не разговаривала с Марком до тех пор, пока они не поднялись в воздух на реактивном самолете. Никогда прежде не летав, она испугалась и хотела, чтобы Марк поговорил с ней. Но он не поднимал головы от бумаг. Остальные люди были для нее чужаками. Стюардессы приветливо улыбались ей, но их глаза оставались холодными.

Они считали ее безмозглой куклой, новой игрушкой богатого мужчины. Его безразличное отношение к ней лишь усиливало это убеждение.

Амиру всегда ужасно злило, когда на нее навешивали ярлык, не давая ей возможности проявить себя как личность. Чтобы защититься от предвзятого мнения окружающих, она пряталась под маской холодности. Когда самообладание покидало ее, она тихо плакала в подушку. С кем она могла поделиться своими переживаниями? Кто не стал бы над ней смеяться и называть «бедной богатой девочкой», словно красота и богатство отца лишали ее права на сочувствие?

Всю свою жизнь Амира завидовала некрасивым девушкам, которых мужья обожали за их характер и чувство юмора; девушкам, которым никогда не придется беспокоиться о том, что их бросят, когда кожа станет морщинистой, а фигура потеряет стройность.

Душу Амиры переполняли боль и отчаяние. Ей хотелось одновременно кричать и плакать, но она не делала ни того, ни другого. Ее воспитывали так, чтобы она стала хорошей дочерью и женой. Ее должно быть видно, но не слышно.

Прошедшая мимо стюардесса бросила на Марка заинтересованный взгляд, но он не обратил на нее внимания. Что ж, по крайней мере он не будет унижать ее, открыто флиртуя с другими женщинами.

Марка нельзя было назвать красивым, но он обладал ясным умом, силой, харизмой – качествами, которые делали его неотразимым в глазах женщин. Амиру заставили выйти за него замуж, но в глубине души она призналась себе, что этот мужчина вызывал у нее непристойные мысли.

В первый раз, когда Амира увидела Марка, он не подозревал, что за ним следят. Спрятавшись в нише верхнего этажа, девушка наблюдала за происходящим в банкетном зале. Она заметила его сразу же, как только пришла.

Марк стоял один в углу. За суровыми чертами его лица угадывалась решительная и безжалостная натура. Амиру не пугала подобная безжалостность: этим качеством обладали все по-настоящему сильные мужчины, которых она знала.

Когда он двинулся к кому-то из гостей, Амира представила себе хищника, подкрадывающегося к жертве. Каждое его движение было преисполнено опасной грацией и неиссякаемой энергией. Она наблюдала за каждым его шагом, не в силах отвести взгляд. Вдруг Марк остановился и посмотрел наверх, будто заподозрив, что за ним следят.

Содрогнувшись от взгляда этих серых глаз, Амира удалилась в свою комнату, тщетно пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Ей понадобилось полчаса, чтобы успокоиться и спуститься в зал… где Марк одной-единственной улыбкой перевернул весь ее мир. Несомненно, ее Марк был очень сексуальным мужчиной, но это не уменьшало ее страха. Поняв, что сочувствия от него не дождешься, Амира взяла журнал. Но глянцевые страницы выскальзывали у нее из рук, онемевших оттого, что она долгое время просидела, вцепившись в подлокотники.

Не сказав ни слова, Марк взял у нее журнал и положил его поверх своих бумаг. Широко раскрыв глаза, она замерла в ожидании. Тогда Марк взял ее дрожащую руку в свою.

– Ты плохо переносишь полет, принцесса? – В его тоне не было насмешки, лишь беспокой ство.

Амира вяло улыбнулась.

– Это мой первый полет.

– Твой первый полет? – Его удивление было очевидным. – Я несколько раз встречался с твоим отцом в Мюнхене, Лос-Анджелесе, даже Мадриде.

Она знала об этих городах все, вплоть до названия улиц и достопримечательностей, но никогда в них не бывала.

– Мой отец считает, что незамужние девушки должны сидеть дома. – Она вцепилась в его руку. – Но маму он тоже никогда с собой не брал.

На мгновение ей показалась, что глаза Марка вспыхнули гневом.

– Я не думал, что в Зульхейле такие суровые обычаи.

– Мы народ с богатой историей. Некоторые люди живут по-старому, и мы их не осуждаем.

Правда, иногда ей так хотелось, чтобы она родилась в другой стране.

По совести говоря, Амира знала, что могла бы получить и образование, и, возможно, даже независимость. В течение трех последних поколений шейхи приняли законы, согласно которым женщины имели равные возможности с мужчинами. Но если бы она хотя бы заикнулась о своих правах, честь ее рода навсегда была бы поругана. В их стране честь ставилась превыше всего.

Благородное имя Дазира в течение нескольких столетий оставалось незапятнанным. То, что ее отец, придерживающийся старомодных взглядов, заточил всех своих женщин дома, вовсе не означало, что другие мужчины в их роду делали точно так же. Ее дяди никогда не мешали своим дочерям заниматься самосовершенствованием.

Марк пристально посмотрел на нее, но не стал развивать эту тему. Напротив, к ее удивлению, он начал рассказывать о своей родине. Каждое слово было наполнено теплом.

– Как только ты обустроишься, я обязательно свожу тебя во Французский квартал. Принцесса, вокруг тебя столько всего интересного. – Его глаза потеплели. – Я даже могу устроить для тебя речную прогулку,