– Ты выглядишь грустным, Марк. – Ее губы расплылись в нежной улыбке. – Могу я что-нибудь сделать, чтобы развеселить тебя?
От ее великодушного предложения у него защемило сердце. Никого раньше не заботили его чувства.
– Нет, малышка, со мной все в порядке.
Приподнявшись на локте, Амира снова погла дила его по щеке.
– Марк, расскажи мне о своем детстве.
– Что именно ты хочешь знать? – спросил Марк, поигрывая шелковистыми прядями ее волос.
– Говорят, о человеке можно судить по тому, каким он был в детстве. – Она поцеловала его в подбородок, и прядь ее волос проскользнула между его пальцев. Прошлой ночью эта женщина была воплощением страсти. Позже, когда он пытался заснуть, она крепко обняла его. Марк понял ее немой призыв. Его жене нужно было нечто большее, чем просто секс. Он, не знавший, что такое нежность и ласка, познал их в ее объятиях. – Я хочу узнать, почему ты такой суровый.
– Ты совсем не умеешь лгать,
– Я часто лгала своему отцу. – В ее тоне не было ни капли раскаяния.
Марк приподнял бровь.
– Например, когда он спросил меня, отдала ли наша экономка кому-нибудь старый компьютер Фариза, я солгала, что да.
– И что ты сделала с ним на самом деле?
– Спрятала у себя в комнате. Отец никогда не заходил туда. В отличие от избалованного Райаза, Фариз не был плохим братом. Он не выдал отцу мой секрет и даже давал мне свои диски.
Марк нахмурился.
– Разве в Зульхейле женщины не имеют те же права на образование, что и мужчины?
– Мне дали обязательное школьное образование, но после этого отец отказался тратить деньги на обучение женщины, которая будет всего лишь красивой вещью в доме своего мужа. – Амира небрежно пожала плечами, как если бы это не имело значения, но Марк знал, что поступок отца причил ей душевную боль.
– Почему ты не сопротивлялась?
– Это бросило бы тень на весь наш род. Семья Дазира очень уважаемая, но она является частью еще более уважаемого рода. Родовая община должна защищать каждого своего члена. Высказать открыто недовольство означало бы публично усомниться в том, что твоя община справляется возложенными на нее обязанностями.
– Но ведь она не справляется с ними, – недоумевал Марк. Защита слабых и обездоленных стала для него смыслом жизни.
– Да, но, надо признать, мы во многом преуспели. В прошлом году наша община послала несколько студентов – юношей и девушек – в Великобританию на курсы машиностроения. Если бы я опротестовала волю отца, то запятна ла бы честь нашей общины, а в Зульхейле нет ничего важнее чести. – Она невесело улыбнулась. – А теперь скажи, что ради счастья одной женщины стоило разрушить мечты многих.
Марк прекрасно понимал ее.
– Неужели тебе было не у кого попросить помощи?
Как могла такая умная и добрая девушка, как ты, страдать от одиночества?
– Повзрослев, я перестала пользоваться популярностью в школе и среди моих кузин. Они не хотели видеть меня рядом со своми приятелями. Моими единственными подругами могли быть лишь красивые девушки, которых совсем не интересовала учеба, но притворяться, что я такая же, как они, было для меня невыносимо. Поэтому я осталась одна. – Амира замолчала, словно сомневаясь, стоит ли рассказывать дальше. – Мальчики хотели со мной дружить, но даже самые умные из них хотели быть больше чем просто друзьями.
– И им это…
Амира покачала головой.
– Я перестала дружить с мальчиками с тех пор, как им стало нужно больше, нежели сорвать украдкой поцелуй. Итак, мальчикам я нравилась, а девочкам нет. – Она пыталась шутить над тем, что причиняло ей боль в годы юности.
Марк понял, что одинокой девочке пришлось надеть на себя маску ледяного безразличия, чтобы пережить непонимание и шепот завистниц у себя за спиной.
– Теперь у тебя есть я, и ты можешь все мне рассказать.
– Да, Марк, – кротко произнесла она.
Он нахмурился.
– Ты смеешься надо мной?
– Совсем немного. – Ее глаза загорелись.
Марк не выдержал и поцеловал жену.
– Итак, принцесса, ты хочешь знать о беспризорном отродье с речного залива? – внезапно спросил он, оторвавшись от сладких губ, которые сводили его с ума. Решив, что нет причин отказывать себе в удовольствии, он начал нежно покусывать ее нижнюю губу.
