— Что же это такое? — вздохнула я и немедленно решила, что должна вернуть Саше фрукты, так как они все равно не полезут мне в горло после того, что сейчас произошло на лестничной площадке.

Я открыла дверь, но Саши уже не было. Мне ничего не оставалось, как вернуться в квартиру.

День был безнадежно испорчен. Улучшить мое настроение мог только внезапный приход Лёни, но он был так же маловероятен, как наводнение в пустыне. Следовательно, приходилось бороться с плохим настроением в одиночку.

Я так и не решилась открыть пакет с фруктами, и вернулась к пирогу, но никакого удовольствия от приготовления кулинарного шедевра для дорогого, любимого Лёнечки не получила. Скорее наоборот.

В довершение всего пирог пригорел с одной стороны. Запах гари быстро распространился на всю квартиру. Я настежь открыла окна, пытаясь проветрить кухню от дыма, который повис над плитой, как облако.

Мне стыдно было признаться, но в глубине душе я хотела, чтобы Саша учуял запах гари и заглянул поинтересоваться, все ли у меня в порядке, но он не зашел.

«Так тебе и надо», — подумала я со вздохом и отправила пирог в мусорное ведро. Хотя, наверное, в целях профилактики стоило бы накормить им Лёнечку…

Два следующих дня я провела просто ужасно. Меня мучила совесть за то, что я нахамила в общем-то постороннему человеку, который и виноват-то был только в том, что пытался быть вежливым. Я раскаивалась в каждом сказанном слове и корила себя за непростительную грубость, но, как говорится, слово не воробей. Сколько ни грызи себя, а назад не поймаешь.

Каждый раз, подходя к дому, я надеялась, что случайно встречу Сашу у подъезда или на лестничной площадке и извинюсь перед ним, но надежды мои были тщетны. Как назло, он ни разу не попался мне на глаза.

На третий день я до такой степени загрызла себя, что даже Лёнина попытка заигрывания прошла для меня незамеченной. На его: «Ксюша, ты сегодня прекрасно выглядишь» я лишь задумчиво кивнула и сухо сказала: «Что ж, отлично».

Лёня недоуменно пожал плечами.

— С тобой все в порядке? — поинтересовалась Нина, когда он обиженно насупился и вышел из кабинета.

— А что?

— Да нет, ничего, — покачала головой она. — Просто ты выглядишь как-то неважно. Не заболела ли?

— Почему это я должна заболеть? — возмутилась я.

— Не должна, но все мы люди, — пожала плечами Нина.

— Нет, я не заболела, — гораздо вежливее ответила я. — Просто нет настроения.

— А я думала, может, что случилось. Только что Лёня пытался с тобой заигрывать, а ты даже не посмотрела на него. Такого с тобой не случалось.

— Просто… — начала я, но осеклась на полуслове, понятия не имея, как рассказать Нине о Саше. — Просто…

— Просто ты нашла объект поинтереснее Лёньки и решила забить на него, — совершенно неверно предположила Нина. — Давно пора.

— Господи, да нет же, — отмахнулась я. — Конечно, нет. Просто…

Я раскрыла рот, чтобы поведать Нине обо всех своих приключениях, но в это время в кабинет вернулся Лёня и мне пришлось замолчать.

— Девочки, я принес булочки из буфета, угощайтесь, — сказал он и положил на стол передо мной пакет с булочками. До моего чувствительного носа тут же донесся запах корицы.

— А с чем булочки? — спросила Нина.

— С корицей, — ответил Лёня.

— Терпеть не могу булочки с корицей, — сморщилась она.

Честно говоря, я тоже терпеть не могла корицы, но послушно взяла булочку, не желая обижать Лёню. Он улыбнулся и доверительно поведал:

— Свежие.

— Спасибо, — поблагодарила я, положила булочку на стол и снова переключила мысли на Сашу.

Лёня смерил меня непонимающим взглядом и вернулся к компьютеру. После этого он дважды предлагал мне сигарету, хотя прекрасно знал, что я не курю, и даже порывался сделать для меня кофе, но я от сигарет и кофе отказалась. Я уставилась в окно, за которым лил заунывный дождь. Неожиданно мне пришло в голову, что моя жизнь очень похожа на этот дождь — такая же однообразная, серая и безрадостная.

— Что-то ты, Ксения, сама на себя не похожа, — сказал Лёня, и я, оторвав взгляд от окна, заметила, что он изучает меня из-под сведенных бровей.

— Почему не похожа? — удивилась я.

— Булочку даже не съела, — кивнул он на одиноко лежащую на столе булочку.

— Что-то не хочется, — улыбнулась я и уставилась на экран компьютера, желая таким образом прекратить дальнейшие расспросы.

Нина понимающе кивнула и тоже погрузилась в работу, а я, как только Лёня отвернулся, снова вперила взгляд в окно, думая о Саше и о том, что, если я не извинюсь перед ним сегодня же, у меня просто сорвет «крышу».

Господь, видимо, услышал меня. Подходя вечером к подъезду с зонтом в одной руке и пакетом с продуктами в другой, я столкнулась с Сашей.

— Привет, — натянуто улыбнулась я, пытаясь одной рукой закрыть зонт.

Зонт почему-то никак не хотел закрываться. Неистово борясь с ним, я усиленно отводила глаза, боясь встретиться взглядом с Сашей. Когда, наконец, зонт был побежден, я подняла голову. Саша спокойно смотрел на меня.

— Привет, — кивнул в ответ на мое приветствие он.

Глядя в его чистые голубые глаза, я поняла, что сейчас самое время извиняться и сконфуженно прокашлялась.

— Я хочу извиниться перед тобой за наш последний разговор. Я вела себя грубо, извини, — на одном дыхании выпалила я. Несмотря на то что два последних дня я только и думала о том, как бы извиниться перед Сашей, сейчас оказалась к этому совершенно не готова. Язык заплетался, слова застревали в горле.

Саша испытующе смотрел на меня, а потом медленно кивнул.

— Извинения приняты.

Я сразу почувствовала, как с души будто упал пудовый камень и нервно хохотнула.

— Вот и отлично. Знаешь, я эти два дня буквально не находила себе места. Не знаю, что на меня нашло в прошлый раз. Обычно я себя так не веду.

— А как ты обычно себя ведешь? — поинтересовался он.

— Обычно я бросаюсь на людей с ножом, — пошутила я, — или подстерегаю в подъезде с пистолетом.

Саша весело засмеялся.

— Впечатляет. А по вечерам обычно устраиваешь пожары?

Я кивнула и против воли тоже рассмеялась. Больно уж его смех оказался заразительным.

— Что-то вроде того.

— Что ж, это мне подходит, — сказал Саша. — Обожаю пожары.

В его словах мне померещился какой-то намек, поэтому я сделала вид, что не расслышала их.

— Хорошо, что ты не сердишься на меня, — сказала я, отсмеявшись.