– Я думаю, ей просто нужен отец.

Даниель улыбнулась.

– Возможно, ты прав. Ты превосходно ладишь с собственной дочерью, должно быть, ты отличный психолог.

Господи, какая же она трогательная!

– Даже дураки иногда бывают правы, – ответил Коди тоном человека, который не воспринимает себя всерьез.

– Твоя жена, должно быть, была заботливой мамой? – спросила Даниель и вдруг поняла, что, сама того не желая, разбередила старую, незаживающую рану.

Коди напрягся, в его глазах появилось странное выражение.

– Она была ангелом, – произнес он, сжав зубы. – Наверное, поэтому Господь и забрал ее к себе.

– Ты неплохо справляешься с воспитанием Молли, – сказала Даниель, надеясь загладить свою вину. Ей не следовало говорить о его жене. Никто не сможет излечить его от этой боли. Даниель даже немного ревновала Коди к женщине, завоевавшей его любовь и унесшей его привязанность с собой в могилу. Иногда воспоминания о прошлом не дают спокойно жить и мешают думать о будущем. Но она также понимала, что ревновать к прошлому глупо.

– Спасибо, ты умеешь польстить.

Время шло, костер пылал, а Даниель и Коди все рассказывали друг другу то смешные, то грустные истории из жизни родителей-одиночек. Однако Даниель заметила, что Коди так ни разу и не ответил прямо ни на один из ее вопросов о его прошлом.

– Участвовал в нескольких родео, – коротко отвечал он.

– Никаких быков, я надеюсь, – сказала Даниель. Она не любила родео.

– Нет, жеребцов объезжал.

Коди очень надеялся, что ей не придет в голову провести аналогию между тем Коди, которого она знала, и суперпопулярным певцом, бросившим ранчо ради блестящей карьеры в шоу-бизнесе.

– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы заняться пением профессионально? – поинтересовалась Даниель.

Коди усмехнулся. Не предложить ли ей пару билетов на свой следующий концерт? Он снова оказался перед выбором: продолжать свою игру или признаться во всем. Даниель, наверное, полагала, что он зарабатывает на жизнь, принимая участие в родео.

– Я люблю петь для самого себя, – наконец ответил он.

По крайней мере с этого все начиналось. Потом он много пел для публики. Только для публики. Должно быть, его мама была права, когда говорила: «Ты совсем забыл, что значит петь от чистого сердца, сынок».

– Но ты замечательно поешь, – похвалила Даниель. – Знаешь, я вспомнила, что очень похожий голос, мне кажется, твой голос, я слышала по радио.

Коди промолчал. Слава Богу, она не увлекается музыкальными каналами, иначе непременно запомнила бы, что на прошлой неделе его видео заняло лидирующую позицию в хит-параде MTV.

– Спасибо, но мне нравится то, что я делаю. Я не создан для шоу-бизнеса, – солгал он, снова убеждая самого себя, что это была ложь во спасение. – Ты только взгляни, – он указал на небо, – ты никогда не увидишь таких звезд в Денвере. Моя мама говорит, что звездная ночь излечивает душу.

Даниель вздохнула.

– Твоя мать мудрая женщина. Она воспитала хорошего сына. Знаешь, Коди Уокер, я никогда прежде не встречала такого мужчину, как ты.

Этого еще не хватало! Она считает его кем-то вроде Джона Уэйна, этаким героем, рыцарем на белом коне и неисправимым романтиком.

Даниель доверчиво положила голову ему на плечо. Она чувствовала себя удивительно защищенной в его объятиях. Они молча сидели и смотрели, как догорает костер…

Даниель никогда не была сильна в армрестлинге, поэтому Коди с легкостью ее победил. Внезапно чей- то уверенный, но негромкий голос произнес:

– Посмотри ему в глаза.

Из тени вышла женщина в длинной юбке и шляпке, скрывающей лицо, но Даниель узнала ее. Это была Мэтти О'Шоу, сошедшая со страниц своего дневника.

Даниель повиновалась. В глазах Коди она увидела смятение, он весь напрягся. И чем дольше Даниель смотрела ему в глаза, тем сильнее становилось чувство, что она видела этого человека раньше. Может, спутала его с призраком красавца ковбоя, управлявшего фургоном Мэтти? Ответ был где-то рядом.

Руки Коди и Даниель сплелись, как крылья двух влюбленных бабочек. Коди наклонился к Даниель и страстно поцеловал ее. Их борьба превратилась в сладкую любовную игру, они срывали друг с друга одежды, они…

– С добрым утром, с добрым утром, с добрым утром! – весело завопила Молли, изо всех сил колотя по кастрюле половником.

Даниель не хотелось открывать глаза, слишком уж приятный сон ей снился. Она заворочалась и недовольно застонала.

– Подъем! Подъем! Подъем!