– Пульс есть, дыхание нормальное. Обыкновенный обморок от страха. Скоро очнется, – сказал незнакомец, поднимаясь с колен.

– Она испугалась меня, – глухо сказала Ирка. – Чертей не боялась, а меня…

– Я тебя иногда тоже боюсь, – захрустела под шагами земля, и Танька с Богданом остановились у Ирки за спиной. – Ты как умудрилась это все провернуть, хитрая ведьма? – спросил Богдан, широким жестом обводя опустевший бережок.

– Отправила письмо с пауком, как мне и предлагали, – кивая на незнакомца, пожала плечами Ирка. Подумала и добавила: – Труднее всего было написать на такой маленькой бумажке, чтоб паук мог ее дотащить.

– Пауки знают дорогу к вратам Пекла, – тихо сказал незнакомец. – Некоторые люди тоже… Но пауков проще найти.

– Это святой Касьян, – кивая на него, равнодушно сказала Ирка. Словно ежедневно представляла друзьям бессмертного стража на вратах ада. – Мы с ним двадцать девятого февраля познакомились – он тут у нас в отпуске был. Только тогда он выглядел немножко постарше.

– Молодым мне приходится быть постоянно. Что-то вроде… служебного мундира, – оглядывая свое тело, сказал святой Касьян. – И святой из меня никудышный, дорогая барышня, с моей-то работой! Я не братец Петр, который врата рая сторожит. Встречает там милых, приятных людей… У меня, сами понимаете, своеобразный контингент – и захочешь святым остаться, не получится. Кстати, насчет той истории, что рассказывают ваши скоморохи – про меня и святого Николая. У нас тогда был крупный побег из Пекла, я вел преследование – как вы думаете, имел я право тратить время на того мужика и его телегу? А уж раздули-то, раздули… – Касьян скривился, и видно было, что он серьезно обижен.

– Значит, вы вроде полицейского по чертям? – восторженно разглядывая стража Пекла, спросила Танька.

Касьян отбросил с высокого лба романтическую черную прядь и кивнул:

– Я и полицейский, и тюремщик, и суд.

– И все один? – слегка неприязненно поинтересовался Богдан.

– Нет, конечно! – пожал плечами святой Касьян. – Я от Врат почти не отлучаюсь, разве что на такие масштабные вызовы, как сегодня…

– Да и туда являетесь вместе со своими Воротами, – вспоминая ушедшую под землю жуткую бело- черную скалу, буркнул Богдан.

По строгим губам Касьяна скользнула мимолетная улыбка, он едва заметно кивнул.

– Один бы я, безусловно, не справился. Поэтому я всегда рад познакомиться с людьми, которые со мной работают, – сказал он… и протянул Богдану руку.

– Что-то я не помню, когда мы поступили к вам на работу, – удивленно спросил Богдан, но протянутую руку все же пожал.

– А вот как я получил первого черта, аккуратно перевязанного электрическим кабелем, так всю вашу троицу к нам и зачислил! – весело ответил Касьян. – Даже приходил к Ирочке познакомиться, всегда стараюсь в отпуске встретиться с кем-то из своих. В Касьяново воинство не принимают перед строем и под барабанный бой, – вдруг сменив тон на очень серьезный, сказал он. – Касьяново воинство не приносит присяги, нам не дают званий и никогда не вручают наград. Касьяновы воины сами решают, когда им вступать в бой, как сражаться, и карать или миловать побежденных. Касьянов воин сам себе солдат, генерал и полевая кухня. Ты перестаешь быть Касьяновым воином, если перестанешь сражаться – или умрешь. – Святой Касьян коротко, по-военному кивнул стоящей перед ним троице и сделал шаг в сторону, давая понять, что собирается уходить.

– Своей предшественнице все-таки передайте от меня привет, милая барышня, – повернулся он к Ирке. – А то неловко может выйти – еще подумает, я про нее забыл!

– Но я же говорила вам… Я не знаю ее! – покачала головой Ирка.

– Как это может быть? Она же вас воспитывала! – Пришла пора удивляться Касьяну.

– Вы имеете в виду бабушку Елизавету Григорьевну? – вскинулась Ирка.

Но Касьян только дернул плечом.

– Имен много – суть одна, – ответил он. Поглядел на всех троих долгим взглядом, будто хотел запомнить на всю заполненную багровым адским пламенем вечность, и тихо сказал: – Ave, Касьяново воинство! – Повернулся, шагнул туда, где еще недавно стояли разверстые врата Пекла, и исчез, точно прыгнул в омут. Лишь круги побежали по земле, словно по воде от канувшего тяжелого камня. И стихли.

– Ave, Иоанн Кассиан Римлянин! – прошептала ему вслед Ирка. – Римский офицер… Первый в Европе монах… Бессменный страж Пекельных врат…

Танька вдруг звучно шморгнула носом и разревелась, уткнув лицо в ладони.

– Эй-эй, ты чего? – кинулся к ней испуганный Богдан.

– Мне его жа-алко! Кассиана! – проревела Танька. – Он такой… красивый! Такой… несчастный!

– Да чего несчастный-то, чего несчастный? – возмутился Богдан. – Ты же слышала, все в Касьяновом воинстве сами выбирают, значит, и он тоже! Он же добровольно!

– Да-а! – продолжала рыдать Танька. – Он такой хоро-оший!

– Вот еще со стражем Пекельных врат мне тягаться не хватало! – гаркнул Богдан. – А ну, пошли домой!

Ирка кивнула, подхватила с земли бесчувственную маму, с некоторым трудом закинула ее на плечо и, сгибаясь под тяжестью тела, полезла вверх по тропинке к своему дому.

– Ну ты, Ирка, и актриса! – карабкаясь за ней, ворчал Богдан. – А кричала-то, а плакала… Не могла хоть как-то предупредить, что у тебя план есть, а то мы с Танькой уже полные штаны наложили.

– С моими штанами все в порядке, – отрезала Танька. – И как бы, по-твоему, она предупредила, если должна была во всем повиноваться этой… маме своей… – И Танька с настоящей ненавистью поглядела на висящее поперек Иркиного плеча тело.

– Вы не думайте… – торопливо сказала Ирка, оглядываясь на ребят. – Мама не собиралась меня отдавать!

И поняла, что ей не верят – такие скептические у Богдана и Таньки стали морды.

– Правда! – вскричала Ирка. – Ее опоили! Тео дал ей выпить какого-то чертового зелья… – О том, что заклятье подчинения наученная Тео мама кинула на Ирку много раньше, она промолчала.

Богдан хотел что-то сказать, даже рот открыл, но Танька сильно ткнула его в спину и с деланым безразличием кивнула:

– Может быть… Но теперь она знает, как заставить тебя подчиняться. Что, весь следующий месяц будем ее с завязанным ртом держать, пока тебе тринадцать не исполнится?

– Посмотрим… – неопределенно ответила Ирка и потащила маму дальше.

Они вошли в калитку Иркиного дома.

Послышалось слабое «мур-р-р», и из темноты навстречу Ирке, ковыляя, вышел кот. В глубине двора негромко мемекнула лежащая прямо в снегу под деревьями коза.

– Живые! Оба! Не добили, черти, за мной побежали, – обессиленно прислоняясь к столбику калитки, выдохнула Ирка. – А я думала, вас… – Она не закончила, только шмыгнула носом – благодарно и одновременно виновато.

– Мур! – сказал кот, надменно задирая голову и хвост – дескать, нас так просто не возьмешь, мы сами любых чертей… Тут лапы у него подогнулись, и он бессильно распластался на дорожке.

– Я займусь зверьем, – поднимая кота на руки, решительно сказала Танька.

– А я маму в спальню отнесу, – бросая извиняющийся взгляд на кота, сказала Ирка. Кот и коза пытались спасти Ирку – их ранами ей бы и заниматься… Но не бросать же маму в снег прямо посреди двора! Кота и козу Ирка потом поблагодарит. Сколько рыбы и сметаны надо на полноценную благодарность коту, она примерно знала, а вот как быть с козой?

Ирка ногой открыла дверь, втащила маму в комнату и опустила на кровать. Мама негромко застонала и широко распахнула глаза, безумным взором уставившись на склонившуюся над ней Ирку. И дом огласил душераздирающий визг.

– Мама, не надо, все хорошо, не кричи! – сама закричала Ирка, пытаясь схватить маму за руки. Но та