красные штаны свалились вниз, открывая кривые волосатые ноги… а Тео изготовился, явно собираясь учинить над немытой посудой кое-что похуже оплевывания!

– Не советую, – предостерегающе сказала тьма. – Серьезно, не советую…

Тео взвизгнул, как издыхающая мышь в мышеловке, слепо рванулся прочь, запутался в штанах, грохнулся на пол… и в ужасе воззрился на возникшую в дверном проеме темную фигуру.

– Мыть после такого мне не понравится, – небрежно прислоняясь к дверному косяку, продолжала рассуждать Ирка. – Так что придется принимать меры… – Глаза ее сверкнули двумя зелеными фонарями, не оставляя сомнений, к кому именно эти меры будут приняты.

– Я ничего не делал… Я не хотел! – лихорадочно подтягивая штаны, пролепетал Тео.

– Ну да, ну да… – сочувственно покивала Ирка. – Кто ж не знает – есть у вашего племени маленькая такая природная слабость. Не можете вы видеть немытую посуду – и чтоб ее не обгадить. – Ирка брезгливо покосилась на лихорадочно застегивающего штаны Тео. – Ну, кто-то, может, и не знает… – подумав, признала она. – Но я – знаю! – припечатала она и удовлетворенно улыбнулась. Щеки толстяка покраснели больше обычного. – Да не страдай ты так! – обронила Ирка. Прошла в кухню, небрежным движением сдвинула грязную посуду в сторону, села… и положила перед собой тяжелый полицейский электрошокер. Нажала кнопку – с негромким треском заплясали синие молнии. – Может, примешь свой настоящий облик? – равнодушно поинтересовалась Ирка. – Все равно я знаю, кто ты такой. Осталось только выяснить… как ты посмел явиться в мой дом? И что тебе надо от моей мамы, черт немецкий?

– Это меня не убьет, – не отрывая настороженного взгляда от шокера, Тео застегнул пуговицу на брюках и торопливо спрятал руки за спину.

Ирка задумчиво посмотрела на шокер и перевела рычаг напряжения на максимум.

– Сразу, конечно, не убьет, – согласилась она. – Просто парализует. Свалишься на пол… и вот там-то, между столом и плитой, ты у меня благополучно и дожаришься!

– Не выйдет! – на всякий случай пятясь от стола, возразил Тео. Обычного акцента «моя-твоя-говорить» в его речи не было. – Это с первого удара меня парализует, а от второго, наоборот, только лучше станет!

– Мохнорылый, ты что, дурак? – демонстративно пожала плечами Ирка. – Не стану я бить тебя второй раз! Будет только первый, но очень, о-очень долгий! – Ирка снова многозначительно помахала шокером.

– Добрая девочка, – сникая, пробормотал Тео.

– Я? – искренне возмутилась Ирка. – Обнаглел, куцый? Какая я тебе добрая девочка?

– Какой я тебе куцый? – утробным голосом провыл Тео, и глаза его сверкнули зловещим багровым пламенем. Черты лица задергались, как в безумном танце, брови наползли одна на другую, а рот и нос слиплись, точно разогретый пластилин под рукой ребенка, и вытянулись в длинное рыло, то ли свиное, то ли козлиное. Морда обросла густыми рыжими баками, и роговые наросты, заканчивающиеся острыми, как заточенные шилья, рогами, закрыли низкий лоб. Пухлые покатые плечи поползли вширь. Дрогнуло все тело и принялось вздыматься вверх. Красно-кирпичные штаны исчезли, оборачиваясь густыми, как у козла, клочьями рыжей шерсти. И без того кривые ноги изогнулись еще больше, заканчиваясь острыми раздвоенными копытами. Красная, точно кипятком обваренная кожа треснула, разламываясь двумя тонкими, как разрезы, щелями, и с глухим хлопком за спиной чудовища развернулись нетопыриные крылья. Хрупнуло снова, и голый крысиный хвост, словно тугой стальной струной, хлестнул по кухонному полу. Линолеум лопнул.

– Ну и тварь! – запрокидывая голову к упирающемуся рогами в потолок чудищу, почти восхищенно выдохнула Ирка.

– Что б твоя мама сказала, если б услышала, как ты ее мужа обзываешь? – прогудел черт… и, осторожно ступая по прогибающемуся под его тяжестью полу, направился к столу.

– Что б моя мама сказала, если б увидела своего мужа! – парировала Ирка, глядя, как черт пробует табуретки, примериваясь, какая выдержит.

Она хотела сказать спокойно, но голос невольно дрогнул. Потому что на самом деле это было очень, очень важно! Что мама вышла замуж за черта – с этим уже ничего не поделаешь! Но знала ли она, с кем связалась? И кого везет к родной дочери в дом? Если сейчас черт скажет, что мама знала… то Ирка вздохнет с облегчением. Потому что черти всегда лгут!

– Ничего твоя мамаша не знает, – добродушно обронил черт, умащиваясь на показавшейся ему наиболее крепкой табуретке. Поглядел Ирке в лицо, в лунном свете кажущееся особенно бледным, и вдруг усмехнулся, открывая желтые кривые клыки. – Что б ты там не думала, сейчас я не вру. Опасно, не имеет смысла и… не для того я сюда приехал. – Едва не зацепив рогами кухонную люстру, черт подался вперед, обдав Ирку смрадом тухлых яиц из пасти. – Твоя мать не знает обо мне точно так же, как не знает о тебе… хортицкая ведьма.

– Ты нашел мою маму, – медленно сказала Ирка. – Ты даже фотографировал ее – проверял? – она вопросительно поглядела на черта и тут же отвела взгляд – ответ ей не требовался. – Ты приехал сюда… и попытался со мной подружиться. – Ирка усмехнулась – можно было и не стараться насчет булочек. – Ты что же… приехал ко мне, враг?

Они сидели за кухонным столом и в падающем из окна переливчатом, серебристом свете луны разглядывали друг друга – хрупкая черноволосая девочка с отблескивающими изумрудной зеленью глазами и кирпично-красное чудовище с упирающимися в потолок рогами и кожистыми крыльями.

– Тебе я не враг, – негромко сказал черт. – И – да, я приехал к тебе, хортицкая ведьма. Приехал договариваться.

Оттолкнувшись пятками, Ирка отъехала на табуретке и оценивающе поглядела на черта. Вот сейчас она должна сказать, что ни о каких договорах с чертями не может быть и речи, что с чертями у нее вообще разговор короткий… И не стала. Этот черт охмурил ее маму, нашел ее – наверняка он знал, кто такая хортицкая ведьма и как она обходится с его племенем. И все-таки приехал. Значит, на что-то рассчитывал… надо как минимум узнать – на что. К тому же… Ирка постаралась, чтоб эта мысль не отразилась на лице, но с таким здоровенным чертом она может не справиться. Профессиональная ведьма не имеет права на глупости, так что обойдемся без пафосных заявлений в стиле благородных идиотов из Богдановой любимой фэнтези.

– У тебя шерсть красная, – сказала Ирка, с любопытством оглядывая волосатые лапищи черта. – У наших лукавых черная…

В багровых глазах промелькнуло удивление.

– Низший класс – вот кто такие ваши черти! Мы, европейские дьяволы, совсем другие! – горделиво ответил он.

– Не забыл, о чем я тебя спрашивала, красномордый европеец? – поинтересовалась Ирка. – К маме на фига привязался?

– Я к ней и правда привязался! – щеря желтые клыки, ухнул черт. – Она чертовски милая, – многозначительно добавил он. – Любит деньги, любит наряды, не любит заморачиваться… Ничем. Пока у нее есть возможность устраивать регулярный shopping, весь остальной мир может катиться… к черту! – И черт растопырил лапы, показывая готовность катящийся мир подхватить.

– Моя мама не такая, – глухо сказала Ирка. – Ты ее совсем не знаешь… лукавый!

Черт вскинул красные ладони, показывая, что не намерен спорить.

– Конечно, жениться на бывшей возлюбленной Симаргла – о таком можно только мечтать! – торопливо пробормотал он. – Даже сейчас, тринадцать лет спустя, его сила все еще чувствуется на ней!

Ирка сморщилась, будто ей в рот затолкали лимон. Теперь еще папашу приплел!

– Но главное – мне нужна ты! – объявил черт. – Я рассчитывал на твою маму как на пропуск – привезет сюда, познакомит, мы подружимся, ты привыкнешь ко мне…

Ирка поглядела на черта равнодушно – не знает она, о чем он хочет договариваться, но начал неудачно. Ее мама – не пропуск! Это ее мама!

– Не ожидал, что ты меня так быстро вычислишь! – Когтистая лапа сжалась в кулак. – Проклятая коза! И за что эти твари нас не любят?!