Тебе в могилу тихую привет,Мой старый друг, я, старец, посылаю.Ты был у нас деканом много лет,К тебе, бывало, еду и читаюЯ грешные стихи, пускаясь в свет,И за полночь мы за стаканом чаюСидим, вникаем в римского певца…Тебя любил и чтил я как отца!
33
Зачем всю дрянь к наставнику я вез?Но лишь вошел, он крикнул мне: «Что с вами?»Я объяснил как мог, повеся нос,И вдруг, как мальчик, залился слезами.Меня он обнял и почти донесДо кресла. Сам он с влажными глазамиИ с кроткой речью, полною любви,Стал унимать рыдания мои.
34
«Спасти ее!» — я только мог твердить.«Спасти-то нужно вас, — расстроить этуБезумную попытку. ЗаложитьНемедленно я прикажу карету…Инспектора вас в карцер посадитьЯ попрошу на месяц по секрету.Когда своей не жаль вам головы,То хоть ее-то не губите вы».
35
Давно стою, волнуясь, на часах,И смотрит ярко месяц с тверди синей,Спит монастырский двор в его лучах,С церковных крыш блестит колючий иней.Удастся ли ей вырваться-то? Ах!И олуха такого быть рабыней!На колокольне ровно восемь бьет;Вот заскрипел слегка снежок… Идет!
36
Откинула покров она с чела,И месяц светом лик ей обдал чистый.Уже моих колен ее полаКасается своей волной пушистой,И на плечо ко мне она легла,И разом круг объял меня душистый:И молодость, и дрожь, и красота,И в поцелуе замерли уста.
37
И я ворвался в этот мир цветов,Волшебный мир живых благоуханий,Горячих слез и уст, речей без слов,Мир счастия и пылких упований,Где как во сне таинственный покровОт нас скрывает всю юдоль терзаний.Нельзя душой и блекнуть и цвести, —Я в этот миг не мог сказать «прости».
38
А вам не жаль? Чего? — спросить бы надо:Что был я глуп, или что стал умней?Какая же за это мне награда?Бывало, точно, и не спишь ночей,Но сладок был и самый кубок яда;Зато теперь чем дальше, тем горчей:Всё те же рельсы и машина та же,И мчит тебя, как чемодан в багаже.
39
Дня через два хозяйка за столомВдруг говорит: «А наши молодыеУехали — и старики вдвоемОстались. Он сказал, что там большиеВ деревне хлопоты у них. КругомПадеж скота, и есть дела другие.А вы чем сыты, молодой народ,
