– Отобрать, отобрать! – закричали разбойники. – У сакса тридцать цехинов, а он возвращается из села трезвый! Тут не о чем толковать! Отобрать у него всё без остатка! Отобрать непременно!

– Я их копил, чтобы внести выкуп и освободиться, – сказал Гурт.

– Вот и видно, что ты осёл! – возразил один из разбойников. – Выпил бы кварту-другую доброго эля и стал бы так же свободен, как и твой хозяин, а может быть, даже свободнее его, коли он такой же саксонец, как ты.

– Это горькая правда, – отвечал Гурт, – но если этими тридцатью цехинами я могу от вас откупиться, отпустите мне руки, я вам их сейчас же отсчитаю.

– Стой! – сказал другой, по виду начальник. – У тебя тут мешок. Я его нащупал под твоим плащом, там гораздо больше денег, чем ты сказал.

– То деньги моего хозяина, доброго рыцаря, – сказал Гурт. – Я бы про них и не заикнулся, если бы вам хватило моих собственных денег.

– Ишь какой честный слуга! – сказал разбойник. – Это хорошо. Ну, а мы не так уж преданы дьяволу, чтобы польститься на твои тридцать цехинов. Только расскажи нам всё по чистой правде. А пока давай сюда мешок.

С этими словами он вытащил у Гурта из-за пазухи кожаный мешок, внутри которого вместе с оставшимися цехинами лежал и кошелёк, данный Ревеккой. Затем допрос возобновился.

– Кто твой хозяин?

– Рыцарь Лишённый Наследства, – отвечал Гурт.

– Это тот, кто своим добрым копьём выиграл приз на нынешнем турнире? – спросил разбойник. – Ну-ка, скажи, как его зовут и из какого он рода?

– Ему угодно скрывать это, – отвечал Гурт, – и, уж конечно, не мне выдавать его тайну.

– А тебя самого как зовут?

– Коли скажу вам своё имя, вы, пожалуй, отгадаете имя хозяина, – сказал Гурт.

– Однако ты изрядный нахал! – сказал разбойник. – Но об этом после. Ну, а как это золото попало к твоему хозяину? По наследству он его получил или сам раздобыл?

– Добыл своим добрым копьём, – отвечал Гурт. – В этих мешках лежит выкуп за четырех добрых коней и за полное вооружение четырех рыцарей.

– Сколько же тут всего?

– Двести цехинов.

– Только двести цехинов! – сказал разбойник. – Твой хозяин великодушно поступил с побеждёнными и взял слишком мало выкупа. Назови по именам, от кого он получил это золото.

Гурт перечислил имена рыцарей.

– А как же доспехи и конь храмовника Бриана де Буагильбера? Сколько же он за них назначил? Ты видишь, что меня нельзя надуть.

– Мой хозяин, – отвечал Гурт, – ничего не возьмёт от храмовника, кроме крови. Они в смертельной вражде, и потому между ними не может быть мира.

– Вот как! – молвил разбойник и слегка задумался. – А что же ты делал теперь в Ашби, имея при себе такую казну?

– Я ходил платить Исааку, еврею из Йорка, за доспехи, которые он доставил моему хозяину к этому турниру.

– Сколько же ты уплатил Исааку? Судя по весу этого мешка, мне сдаётся, что там всё ещё есть двести цехинов.

– Я уплатил Исааку восемьдесят цехинов, – сказал Гурт, – а он взамен дал мне сто.

– Как! Что ты мелешь! – воскликнули разбойники. – Уж не вздумал ли ты подшутить над нами?

– Я говорю чистую правду, – сказал Гурт. – Это такая же святая правда, как то, что месяц светит на небе. Можете сами проверить: ровно сто цехинов в шёлковом кошельке лежат в этом мешке отдельно от остальных.

– Опомнись, парень, – сказал старший. – Ты говоришь о еврее: да они не расстанутся с золотом, как сухой песок в пустыне – с кружкой воды, которую выльет на него странник. Раздуйте огонь. Я посмотрю, что у него там в мешке. Если этот парень сказал правду, щедрость еврея – поистине такое же чудо, как та вода, которую его предки иссекли из камня в пустыне.

Мигом добыли огня, и разбойник принялся осматривать мешок. Остальные столпились вокруг; даже те двое, что держали Гурта, увлечённые общим примером, перестали обращать внимание на пленника. Гурт воспользовался этим, стряхнул их с себя и мог бы бежать, если бы решился бросить хозяйские деньги на произвол судьбы. Но об этом он и не думал. Выхватив дубину у одного из разбойников, он хватил старшего по голове, как раз когда тот меньше всего ожидал подобного нападения. Ещё немного, и Гурт схватил бы свой мешок. Однако разбойники оказались проворнее и снова овладели как мешком, так и верным оруженосцем.

– Ах ты, мошенник! – сказал старший, вставая. – Ведь ты мог мне голову проломить! Попадись ты в руки другим людям, которые промышляют тем же, чем мы, плохо бы тебе пришлось за такую дерзость! Но ты сейчас узнаешь свою участь. Поговорим сначала о твоём хозяине, а потом уж о тебе; впереди рыцарь, а за ним – его оруженосец, так ведь по рыцарским законам? Стой смирно! Если ты только шелохнёшься, мы тебя успокоим на всю жизнь. Друзья мои, – продолжал он, обращаясь к своей шайке, – кошелёк вышит еврейскими письменами, и я думаю, что этот иомен сказал правду. Хозяин его – странствующий рыцарь и похож на нас самих, пусть пройдёт через наши руки без пошлины: ведь и собаки не грызутся между собой в таких местах, где водится много лисиц и волков.

– Чем же он похож на нас? – спросил один из разбойников. – Желал бы я послушать, как это можно