Так открылось Автандилу, погруженному в заботы, Где скрывается светило, унесенное в высоты. И вознес хвалу он богу за великие щедроты И сказал Фатьме: 'Смягчила горе сердца моего ты! Ты, любимая, достойна благосклонности моей, Ты обрадовала сердце дивной повестью своей. Но коль каджи бестелесны, словно духи, — хоть убей, Не пойму, зачем их племя так похоже на людей? Я и сам скорблю о деве, но весьма дивлюсь, не зная, Для чего бесплотным духам эта женщина земная?' И Фатьма в ответ сказала: 'Объяснить тебе должна я, Что они совсем не духи, это выдумка сплошная. Каджи — это те же люди, только, тайнами владея, Каждый кадж напоминает колдуна и чародея. Ослепить он нас сумеет лучше всякого злодея, И сражаться с ним, проклятым, — бесполезная затея. Что они творят над нами, эти изверги земли! Поднимают ураганы, топят лодки, корабли, По морям умеют бегать и, кощунствуя вдали, Ночь в сиянии скрывают, день — в тумане и пыли. Потому названье каджей и дано им здесь народом, Что они, людьми рождаясь, помыкают нашим родом'. Молвил витязь: 'Положила ты конец моим невзгодам, Ибо радостные вести здесь узнал я мимоходом'. Проливая слезы счастья, он воскликнул: 'Вседержитель! Ты мне в скорби утешитель и от горя избавитель! Ты, которого не узрит и не выразит мыслитель, Даровал свою мне милость, посетив мою обитель!' Так хвалил и славил бога юный витязь, но Фатьма, Истомленная желаньем, ревновала без ума. Хоть и сдержан был любовник и почтителен весьма, Пав на грудь, его лобзала эта женщина сама. В эту ночь она на ложе счастье полное вкусила, Хоть, по правде, неохотны были ласки Автандила. Тайным трепетом печали Тинатин его томила, Обезумевшее сердце, словно зверь, в лесу бродило. Слезы тайные точил он, изнывая от позора. Плыл агатовый кораблик сквозь чернильные озера. 'Соловей, считал я розу утешительницей взора, Но в разлуке, став вороной, ныне сел на кучу сора'. Сквозь агатовые рощи слезы он точил ручьем, Растопить могли бы камни на пути они своем. Но Фатьма торжествовала, с милым будучи вдвоем: Рядом с розой и ворона хочет щелкать соловьем. На рассвете солнце мира совершило омовенье. Поднесла ему хозяйка дорогое подношенье — Плащ, чалму, наряд богатый, благовонные куренья: 'Выбирай себе, что хочешь! Наряжайся без стесненья!' Автандил же солнцеликий, сердцем преданный надежде, Снял купеческое платье и оделся так, как прежде. В этот день он появился в дорогой своей одежде. Лев подобен стал светилу, не барышнику-невежде. В этот день Фатьма роскошный приготовила обед. Видит: гость идет в покои, славным витязем одет. Удивилась, что торговец нарядился, как спаспет: 'Тем, кто здесь пленен тобою, ты сулишь немало бед!' Как она ни восхищалась видом гостя молодого, Солнцеликий этот витязь не ответил ей ни слова, Лишь смеялся он, заметив, сколь хозяйка бестолкова... Чтоб спасти от смерти друга, он не знал пути иного! После трапезы расстались, и, испив из чаши винной, Он заснул в своем покое, полон радости невинной. Ввечеру проснулось солнце, свет рассыпав над долиной, И Фатьме сказать велело: 'Приходи в мой сад пустынный!' И Фатьма к нему явилась и пред ним склонилась ниц: 'Ты мое похитил сердце, мой убийца из убийц!' Но велел ей сесть поближе этот витязь, светлолиц,
