Затмевало образ солнца то неведомое чудо. Повела очами дева — засиял вокруг гранит, Над землей возник и небом нежный свет ее ланит. Я глаза мои закрыла, ибо девы этой вид Ослепил меня внезапно так, как солнце нас слепит. Четырем рабам отважным я приблизиться велела. 'Посмотрите, что за дивом эта шайка овладела! Нужно выкупить бедняжку. Отправляйтесь, люди, смело, Что запросят, то и дайте, но устройте это дело. Если ж торг не состоится, то убейте этих стражей И луну ко мне доставьте, чтоб жила под кровлей нашей'. Тут рабы мои, подкравшись, подошли к стоянке вражьей, Но приезжие и слушать не хотели о продаже. Видя это, я вскричала: 'Смерть им! Смерть!' И предо мной Два убитые злодея скоро скрылись под водой. Люди деву окружили, повели ее домой, И спустилась я навстречу к незнакомке молодой. Как была она прекрасна, рассказать я не умею! Назовут ли солнце солнцем, сопоставив солнце с нею! Не под силу этот образ начертать и чародею! Я в лучах его доселе вся горю и пламенею!' Тут Фатьма, заплакав, стала бить руками по ланитам. Скорбь, как видно, овладела и торговцем именитым: Позабыв друг друга, оба с сердцем плакали разбитым, Растопив снега в долинах, слезы реками текли там. Плач умолк, и друг промолвил: 'Продолжай, молю, рассказ!' 'Деве той, — Фатьма сказала, — я доверилась тотчас. Всё я ей надоедала, целовала много раз, Усадив, не отводила от нее влюбленных глаз. Я ее спросила: 'Солнце! Дочь какого ты народа? Где тебя, краса созвездий, взяли эти два урода?' Но она не отвечала мне и с самого прихода Слезы горькие точила, словно в поле непогода. Утомившись от расспросов и моих надоеданий, Не могло мое светило удержаться от рыданий. Из нарциссов сквозь агаты тек на лалы ток страданий. Изнывала я, не в силах утолить ее желаний. Наконец она сказала: 'Ты мне матери дороже, Но мое существованье лишь на вымысел похоже. Не пытай меня, коль бога прогневить боишься тоже. Я — скиталица простая, мне роптать на жизнь негоже'. Я решила: 'Тот, кто ночью кличет солнце на восток, Тот поистине несчастен, скудоумен и убог. Нужно утром ждать рассвета, чтоб из дела вышел прок. Подожду, пока очнется эта дева от тревог'.
ФАТЬМА СПАСАЕТ НЕСТАН-ДАРЕДЖАН И РАССКАЗЫВАЕТ О НЕЙ УСЕНУ
Солнцеликую, которой похвалы обычной мало, Я, клянусь ее любовью, никому не показала, Но она струила слезы, завернувшись в покрывало. Роза инеем покрылась, из ресниц метель взлетала. Эту деву молодую, станом сходную с алоэ, Привела я незаметно в помещенье потайное. Скрыла я от любопытных это диво неземное, Только негр, слуга мой верный, ей прислуживал в покое. Описать ее страданья не умею я вполне. День и ночь она рыдала, не смолкая и во сне, Утихала на минуту лишь со мной наедине... Отчего в разлуке с нею я не гибну? Горе мне! День и ночь пред нею стыли слез глубокие криницы, Над пучиной глаз чернильных висли копьями ресницы, Как агатовые чаши, влагу черпали зеницы, Близнецы зубов сияли из волшебных уст девицы.