Всякий, кто тебя увидит, обезумеет от страсти. Соловьи трепещут, роза, у тебя одной во власти! Все цветы вокруг увяли, да и я теперь в напасти: Сердце, бедствуя в разлуке, разрывается на части. Тяжело мне, бог свидетель, о любви писать моей! Что, однако, мне поделать, если нет пределов ей? В сердце черные ресницы проникают все сильней. Не лишай меня рассудка, помоги и пожалей! И пока ты мне ответа не пошлешь по доброй воле, Чтоб лишить меня надежды иль помочь в несчастной доле, — До тех пор, изнемогая, не умру я поневоле. Жизнь иль смерть, реши скорее! Я страдать не в силах боле!' Как обычную записку, без особого вниманья Автандил в своем покое прочитал ее признанья. Он сказал: 'Фатьма не знает, каковы мои желанья. Я ль сравню ее с любимой, позабыв мои мечтанья? Не чета вороне роза! Непристойна эта связь! Но еще не пел над нею соловей, воспламенясь! Все дурное и бесплодно и противно, словно грязь. Что за вздор она мне пишет? И откуда дурь взялась?' Но потом он так подумал: 'Посреди чужого люда Я один себе помощник, одному же в мире худо. Чтоб вернуть страдальцу-другу то потерянное чудо, Обо всем ином на свете должен я забыть покуда. Эта женщина привыкла принимать к себе гостей, Видеть множество приезжих, слышать множество вестей. Если я, испепеленный, повинуюсь нынче ей, Может быть, она поможет мне по прихоти своей. Ведь коль женщина полюбит, к нам она при первом слове Рада будет прилепиться, как уток к своей основе, Все расскажет, разболтает... Ей позор и стыд не внове. Видно, мне не подобает уклоняться от любови. Под несчастною звездою не добьешься ничего. То, что нужно, — не имею, а иное — для чего? Мир — как сумерки ночные, тьма наполнила его. Что содержится в кувшине, то и льется из него!'
ОТВЕТ АВТАНДИЛА И ВСТРЕЧА ЕГО С ЧАЧНАГИРОМ
Автандил Фатьме ответил: 'Я прочел твои хваленья. Ты меня предупредила: сам пылаю каждый день я. Как и ты, я умираю от любовного влеченья. То, что сладостно обоим, недостойно осужденья'. Как Фатьма возликовала, не умею рассказать я! 'Уж не буду, написала, больше слезы проливать я! Только сумерки настанут, приходи в мои объятья, С нетерпением великим буду ночи ожидать я'. Но как только он собрался на свидание идти, Некий раб ему в потемках повстречался на пути. 'Задержись! — Фатьма писала. — Не готова я, прости!' 'Что за вздор! — подумал витязь. — Что могло произойти?' Несмотря на запрещенье, распахнул он дверь алькова. Перед ним Фатьма сидела, и мила и черноброва. Автандил заметил сразу, что рыдать она готова, Но влюбленная хозяйка не промолвила ни слова. Сели вместе, целовались за беседою совместной. Вдруг явился на пороге некий витязь неизвестный. Вслед за гостем нес невольник меч его и щит железный, Но при виде Автандила оба встали, как над бездной. И Фатьма, заметив гостя, побледнела, словно мел. С удивленьем незнакомец на любовника глядел. Он сказал Фатьме: 'Не буду прерывать я ваших дел, Но клянусь тебе, что завтра будет горек твой удел! Ты меня своим распутством затоптала в грязь, срамница!
