Лев, сильнейший между львами, к солнцу солнц пришел с приветом. Вновь агат, кристалл и роза засияли пред спаспетом. Солнцеликая царица озарилась нежным светом, — В небе жить ей надлежало, а не в царском доме этом! Учредили пир веселый, пили-ели до отвала. Царь гордился Автандилом, как владыке надлежало. Снежный иней красил старца, роза юношу венчала. Жемчуга, подобно драхмам, получал там кто попало. Наконец иссякли вина. Те, кто выпили, ушли. Начал царь свои расспросы, и рассказы потекли. Обо всем поведал витязь: как он странствовал вдали, Как нашел он чужеземца посреди чужой земли. Он сказал: 'Не удивляйтесь, что жалею я собрата! С ним сравнится лишь светило, не познавшее заката. Тот, кто витязя увидит, ум теряет без возврата. Но, увы, желтеет роза, опечалена и смята! Если рок немилосердный сердце смертное изранит, Роза примет вид шафрана, а тростник колючкой станет!' Автандил, воспоминая, как несчастный витязь вянет, Описал его несчастья и поведал, чем он занят: 'Захватив пещеры дэвов, он доверился мечу. С ним наперсница царевны — дева, равная лучу. Он закутан в шкуру тигра, презирает он парчу. Жжет его огонь смертельный и сжигает, как свечу'. И когда о чужестранце кончил он повествованье, — Как обрел он это диво и узрел его сиянье, — В похвалу ему, герою, говорило все собранье: 'Совершил ты высший подвиг! Утолил свое желанье!' Тинатин, ему внимая, ликовала всей душою, Пировала, не гнушалась ни весельем, ни едою, О свиданье после пира весть послала со слугою, — Что еще могло сравниться с дивной радостью такою! И пошел он, милосердный, не впадающий во гнев, Пребывающий со львами солнцеликий юный лев... Витязь мира, лал бесценный, кипарис среди дерев, Сердце он сменял на сердце, сердцем девы овладев. Словно райское алоэ над долиною Евфрата, Тинатин ждала на троне, изукрашенном богато. Чтоб воспеть ланиты эти, эти косы из агата, По примеру древних греков мудрецов нужна палата! Дева встретила героя, сесть на стул ему велела, И приличная свиданью радость ими овладела. Речь была их благородна и достойна их удела. 'Сколько мук, — она сказала, — вынес ты для Тариэла!' Он ответил: 'Коль желанья исполняет людям бог, Вспоминать не подобает время горя и тревог. Но теперь алоэ-древо изливает слезный ток, Юный лик его, как роза, побледнел и изнемог. Кипарис розоподобный, он утратил силу воли. Он твердил: 'Кристалл точеный потерял я в сей юдоли! Мы огнем невыносимым с ним пылаем поневоле'. И царице рассказал он все, что знал о нем дотоле. Рассказал, какие беды перенес тот в жизни бренной, Как помог ему миджнура отыскать творец вселенной. 'Он, как зверь, людей чуждаясь, ненавидит мир мгновенный, Вместе с хищниками бродит и скорбит о несравненной. Я сказать тебе не в силах, как прекрасен Тариэл! Ни на что смотреть не может тот, кто раз его узрел. Созерцающие слепнут от сиянья взора стрел. Но шафраном стала роза, лик фиалки побледнел'. Рассказал он ей подробно про скитальца молодого: 'Он, как тигр, ютится в скалах, не имея в жизни крова, Лишь наперсница царевны утешать его готова... Ах, судьба, зачем ты смертных угнетаешь столь сурово!' И когда достигла дева исполнения желанья, Лик ее солнцеподобный преисполнился сиянья. 'Чем же мне, — она спросила, — облегчить его страданья?
