Работа отвлекает, и, окончив ее, мы все сразу пали духом.

В спертом воздухе становилось трудно дышать. Я чувствовал тяжесть в груди и звон в ушах. Вероятно, «учителю» было не легче, чем нам, но, желая отвлечь нас от мрачных мыслей, он заговорил:

— А теперь давайте посмотрим, что у нас есть из провизии. У кого есть хлеб? Все молчали.

— У меня в кармане корка хлеба, — ответил я. — В каком кармане?

— В кармане брюк.

— Тогда твой хлеб превратился в кашу. Но все-таки покажи его.

Я полез в карман, куда утром положил вкусную, хрустящую корочку, и вытащил оттуда какую-то слякоть. Я собирался уже бросить ее, но «учитель» остановил меня:

— Побереги эту похлебку, скоро она покажется тебе очень вкусной.

Такое предсказание было мало утешительным, но в то время мы не обратили на него внимания.

— Ни у кого больше нет хлеба? — спросил он. Никто не откликнулся.

— Это очень неприятно, — продолжал он.

— Ты что, голоден разве?

— Я забочусь не о себе, а о Реми и Карори. Хлеб нужен будет для них.

— А почему не для нас всех? — спросил Бергуну. — Это несправедливо.

— Значит, если б у нас был хлеб, мы бы сейчас перессорились? А вы как будто дали обещание слушаться меня. Но я не желаю никакого спора и объясню вам сейчас, почему хлеб предназначается для Реми и Карори. Установлено, что люди зрелого возраста, но не свыше шестидесяти лет, обычно более выносливы, чем молодежь. А Реми и Карори моложе всех пас.

— Ну, а тебе-то ведь больше шестидесяти?

— Я не в счет. К тому же я привык есть мало.

— Значит, — сказал Карори после минутного размышления, — если б у меня был хлеб, он достался бы мне.

— Тебе и Реми.

— А если б я не захотел его отдать?

— У тебя бы его отняли. Разве ты не обещал мне слушаться?

Карори довольно долго молчал, потом вдруг вынул из шапки краюху хлеба.

— Возьми, вот мой кусок.

— Шапка Карори полна сокровищ! Дайте-ка мне ее, — приказал «учитель».

Карори очень не хотелось отдавать шапку, но у него ее отняли и передали «учителю».

«Учитель» взял лампу и стал рассматривать содержимое шапки. Несмотря на наше грустное положение, мы все на минуту развеселились. В шапке оказался целый склад: трубка, табак, ключ, кусок колбасы, свисток, сделанный из косточки персика, бабки, три свежих ореха и луковица.

— Хлеб и колбасу мы поделим вечером между тобой и Реми.

— Но я уже сейчас хочу есть! — жалобным тоном заявил Карори.

— Вечером ты будешь еще голоднее.

— Какое несчастье, что в шапке этого малого не оказалось часов! Мы бы знали теперь, который час.

Мои часы, после того как побывали в воде, остановились совсем. Действительно, сколько могло быть времени? С каких пор находимся мы в забое? Одним казалось, что был полдень, другим — что шесть вечера. Одни считали, что мы сидим уже десять часов, другие думали, что не прошло и пяти.

Когда вопрос о времени был исчерпан, все замолчали. О чем думали мои товарищи, не знаю, но если судить по себе, то, вероятно, об очень печальных вещах. Я боялся воды, боялся темноты, боялся смерти. Молчание угнетало меня, а ненадежные стены забоя, казалось, давили меня своей тяжестью. Итак, я никогда больше не увижу Лизу, Этьеннету, Алексиса и Бенжамена. Как будут они теперь получать известия друг о друге? Артура, госпожу Миллиган, Маттиа и Капи — их я тоже никогда больше не увижу. А матушка Барберен, бедная матушка Барберен! Мысли одна мрачнее другой сменялись в моей голове.

Вдруг среди тишины раздался голос дяди Гаспара.

— По-моему, — сказал он, — о нашем спасении еще и не думают.

— Почему ты так решил?

— Мы ничего не слышим.

— Возможно, произошло землетрясение и весь город разрушен.

А может быть, в городе считают, что все погибли и ничего сделать нельзя.

— Значит, нас бросили на произвол судьбы?

— Отчего вы так скверно думаете о ваших товарищах? — перебил их «учитель». — Вы прекрасно знаете, что, когда случается несчастье, шахтеры скорее погибнут сами, чем оставят своего товарища без помощи. Разве не так?

— Да, это правда.

— Тогда почему же вы решаете, что нам не помогут?

— Ничего не слышно.

— Не слышно, это верно. Но я сомневаюсь, можем ли мы здесь что-либо услышать. Если работы по спасению не начаты, то это еще не значит, что нас бросили. Ведь мы не знаем, как произошла катастрофа. Если это землетрясение, то для оставшихся в живых работы и в городе достаточно. Если это только наводнение, как я думаю, то надо знать, в каком состоянии находятся стволы шахт. Возможно, и они и галерея для спуска рабочих разрушены. Я не утверждаю, что мы будем спасены, но уверен, что работы по нашему спасению уже ведутся.

Он сказал это с такой уверенностью, что даже наиболее малодушные перестали сомневаться.

Один только Бергуну возразил:

— А если решат, что мы погибли?

— Работать все равно будут; но мы постараемся доказать, что мы живы. Давайте стучать в стену как можно сильнее. Вы знаете, что звук хорошо передается через землю. Если нас услышат, то поймут, что следует торопиться, и будут знать, где нас искать.

Бергуну, у которого были толстые сапоги, тотчас же принялся колотить в стену ногами, как бы созывая шахтеров.

— А как ты думаешь, «учитель», — спросил дядя Гаспар, — как они будут нас спасать?

— Есть две возможности; первая — прорыть ход к этому забою, а вторая выкачать воду.

— Вырыть ход!

— Выкачать воду!

Эти восклицания не смутили «учителя»:

— Мы находимся на глубине сорока метров. Если будут рыть по восьми метров в день, то дней через семь-восемь до нас доберутся.

— В день не вырыть шести метров. — Трудно, но для спасения своих товарищей возможно.

— Мы не продержимся восемь дней. Подумай только, «учитель», — восемь дней!

— Ну ладно, а вода? Как ее выкачать?

Начался спор о том, каким образом лучше действовать. Из этого спора я понял только одно: что при самых благоприятных обстоятельствах придется прожить в нашем склепе не меньше восьми дней. Восемь дней! Не знаю, сколько времени я был под впечатлением этой ужасной мысли, как вдруг спор прекратился.

— Слушайте, слушайте! — сказал Карори.

— Ну что?

— С водой что-то творится!

— Ты, верно, уронил в нее камень.

— Нет, звук какой-то глухой. Все прислушались.

— Да, — сказал «учитель», — с водой что-то происходит.

— Что же, «учитель»?

— Не знаю.

— Вода спадает?

— Нет, не то. Стук раздается через равные промежутки времени.