Мы другие. Мы тоже викинги, но не такие, как твои норвежцы. Мы лучше, сильнее и умнее. Но ты слишком невежествен, чтобы это понять. Уезжай отсюда. Тебе здесь никто не рад, хотя мой отец и наговорил тебе всяких приятных слов. Он не знает тебя, ты ему чужой, хотя и родился от его семени. Уезжай из наших мест по-хорошему, Клив из Малверна. Здесь ты ничего не получишь.

Клив спокойно разглядывал лицо Атола. Страсти так и кипели в этом мальчишке, и он не умел их сдерживать.

– Хотел бы я знать, – невозмутимо протянул Клив, – научишься ли ты властвовать собой, когда повзрослеешь, и проявишь ли хоть немного здравого смысла? Многим это так никогда и не удается. Я знаю, тебе кажется, что с тобой поступили несправедливо, лишив тебя того, что ты считал своим. Я не виню тебя за это, потому что твои чувства естественны. Ты не знаешь меня. Как и все остальные, ты считал, что я давно умер. Но я снова здесь, я вернулся – и тебе не остается ничего другого, как примириться с моим существованием.

– Нет, – процедил Атол сквозь зубы. – Никогда. – И, резко развернув своего жеребца, поскакал на свое прежнее место, впереди отряда.

– Держи нож наготове, – тихо сказал Клив, повернувшись к Чессе. – О проклятие, и зачем только я взял с собой Кири?

– А в чем, собственно, дело?

– Я чую опасность, Чесса, она где-то рядом. Так что держи нож наготове и смотри в оба. О боги, какой же я был дурак, что взял с собой этого своего новоявленного брата!

Нападение было таким внезапным, что Чесса не успела ответить. Клив бросил тревожный взгляд на Кири, которая сидела в одном седле с Мерриком, и вытащил из ножен свой меч.

Атакующих было не меньше трех дюжин. То были не викинги, а местные разбойники, бродяги и дикари. Одеты они были в грязные, рваные медвежьи и волчьи шкуры, обуты в грубые кожаные сандалии. В руке у каждого был деревянный щит, на голове – деревянный шлем, и все грозно размахивали короткими мечами. Чувствовалось, что они бывалые воины и готовы убивать без пощады. Они вопили во все горло, лица у них были разрисованы синими и красными квадратами и кругами. Пикты, подумал Клив, и глаза его сверкнули. Он ни на миг не сомневался, что их позвал Атол, после того как они поговорили несколько минут назад. Да, не может быть никаких сомнений – , тут приложил руку этот ублюдок.

Пока мужчины из Малверна и воины Варрика воинственно кричали и выстраивались в боевой порядок, Клив спокойно направил своего коня вперед. Пикты прижимали их к озеру, отступать было некуда, впрочем, в любом случае ни один уважающий себя викинг не стал бы помышлять о бегстве с поля боя.

Клив внимательно посмотрел на Атола, грозно размахивающего мечом над головой. Да, он не ошибся – это был условный знак, который этот молокосос подавал разбойникам. В следующее мгновение Клив схватил его за горло и приставил к груди острие ножа. Стащив Атола с коня, он пересадил его к себе в седло.

– Отзови своих людей, – шепнул он ему на ухо. Атол попытался вырваться, визгливо крича:

– Они не мои люди, Клив, они просто воры, разбойники! Они хотят отнять у нас мечи и драгоценные украшения. И еще они хотят забрать женщин.

– Отзови их сейчас же, или я всажу нож прямо тебе в сердце. Ты понял?

– Да я скорее умру, чем позволю тебе… Клив слегка нажал на нож, и острие, разрезав ткань туники Атола, неглубоко вошло в плоть. Атол закричал от боли.

– Вот видишь, сопляк, выбирая между жизнью и смертью, человек всегда отдает предпочтение жизни. Я хорошо усвоил это за те пятнадцать лет, которые провел в рабстве. Человек может выдержать все, если верит, что у него есть шанс выжить? Ну, давай же, отзови своих головорезов, иначе ты умрешь, прежде чем успеешь еще раз вздохнуть.

Атол завопил:

– Сарва, стой! Не подъезжай ближе! Вели своим людям отступить. Вели сейчас же, или меня убьют!

Вожак разбойников остановил своего коня, и его раскрашенное лицо нахмурилось. Стало быть, эти бандиты, эти дикие пикты, служат Атолу. Но как же этот молокосос сумел так быстро привести их сюда? Этого Клив не мог понять. Между тем вожак отрицательно затряс головой – похоже, ему не хотелось отступать, – и тут Атол, почувствовав, что нож Клива начал погружаться глубже, истошно завопил:

– Нет, нет! Назад! Уходи!

Сарва медленно поднял руку. Разбойники, скакавшие вслед за ним, остановились, затем окружили его и стали совещаться.

– Чего мы ждем? – воскликнул Меррик. – Давайте ударим по ним и перебьем эту шваль.

Но тут он вдруг вспомнил, что прижимает к себе Кири. Девочка уткнулась лицом ему в бок.

– Ох нет, я вовсе не это хотел сказать. Кири, золотце мое, мы не будем драться. Смотри, твой отец уже все уладил.

– Отец всегда все улаживает, – сказала Кири, выглядывая из-под мышки Меррика. – Отец, кто эти люди?

– Скоро они уедут. Мое сокровище, и тогда мы выясним, кто они и откуда тут взялись, – ответил Клив, а потом, понизив голос, шепнул Атолу на ухо:

– Что-то уж очень быстро они появились, братец, и, судя по их виду, явно собирались всех нас убить. Молись, чтобы этот бандит Сарва послушал тебя, Атол, иначе тебе не уйти отсюда живым. Ну как, нравится тебе, как в твою плоть входит холодное железо? – Кончик ножа вонзился еще глубже. Окаменевший от ужаса Атол застонал.

Разбойники вдруг рассыпались и быстро скрылись за тремя невысокими холмами, грудами валунов и серой завесой тумана.

Клив убрал свой нож от груди Атола, спокойно вложил его в ножны, потом схватил Атола за грудки, поднял его и швырнул на землю. Потом он соскочил с коня и встал над ним, глядя на своего младшего брата сверху вниз.

– Встань, трус, и перестань скулить.

– Ах вот оно что, – сказала Чесса, остановив свою кобылу в одном футе от Атола. – Значит, это было твоих рук дело?! Ты хотел перебить нас всех. ТЫ ХОТЕЛ УБИТЬ КЛИВА, УБИТЬ КИРИ! – Тут ее голос поднялся почти до визга. Она мигом соскочила с кобылы, выхватила из-за пояса нож и коршуном бросилась на Атола. Клив едва успел остановить ее.

– Нет, Чесса, нет! Я не хочу, чтобы его подлая кровь запятнала твои руки. Ни с Кири, ни со мной ничего не случилось. Все закончилось благополучно. Считай, что Атол – это второй Рагнор Йоркский, еще один несчастный дурак, только и всего. Ты же не хотела убивать Рагнора, ты просто хотела, чтобы он держался от тебя подальше.

– Он подверг тебя и Кири смертельной опасности, – задыхаясь, проговорила Чесса, вся еще во власти дикой ярости.

Клив взял ее за плечи и тряхнул.

– Чесса, Чесса, опомнись, успокойся. – Он наклонился, крепко поцеловал ее в губы и прижал к своей груди.

Кири повернулась к Игмалу, который ехал бок о бок с Мерриком, и сказала:

– Чесса никому не позволяет обижать меня и моего отца. Она тогда так разъяряется, что глаза у нее становятся красными, как горящие уголья. Однажды я видела, как она набросилась на одного плохого человека, который хотел обидеть другого человека, который ей нравился. Она очень хорошая, но, когда она выходила замуж за моего отца, я не знала точно, хочу я этого или нет. Ведь мы с ним и до нее хорошо жили. – Кири тяжело вздохнула. – Но с ней наша жизнь стала куда интереснее и, по-моему, отец считает ее просто чудом. Но она не моя настоящая мама.

Игмал понимающе кивнул:

– Она достойная жена викинга. Она сильная, гордая и очень любит твоего отца – я в таких вещах хорошо разбираюсь. Тебе здорово повезло с мачехой, Кири.

Клив нагнулся и помог Атолу встать на ноги – Ты порезал меня, у меня идет кровь! Эта потуга на благородное негодование вызвала у Клива презрительную улыбку.

– Удивительно, до чего он напоминает мне этого поганца Рагнора. Такое же ничтожество и такой же