хрустнули кости.

— Поосторожнее, красавица, если не хочешь пострадать. Заткнуть тебе рот я смогу запросто, и это не доставит мне неудобства.

Хэзер резко вздохнула от боли, думая, что сейчас не выдержит тисков его грубых рук. Она ощущала, как дрожат ее ноги, и понимала, что почти не одета. Ночная рубашка была слабым утешением — она сбилась, и теперь грудь Хэзер была открыта, прижатая к груди Брэндона. В его намерениях Хэзер не сомневалась.

— Прошу вас, не надо, — выдохнула она, — я буду молчать. Мне больно!

От его усмешки дрожь прошла по телу Хэзер. Внезапно он выпустил ее, и она упала на подушку.

— Спи. Я не стану трогать тебя.

Трясущимися пальцами Хэзер подтянула одеяло к подбородку и свернулась на боку. Луна ярко освещала комнату, и Хэзер видела, что Брэндон с открытыми глазами лежит на спине, подложив руки под голову и глядя в потолок. Даже в полутьме Хэзер разглядела, как подрагивает в гневе его щека.

— Где вы живете? — неожиданно спросила она. Брэндон тяжело вздохнул.

— В Чарльстоне, штат Каролина.

— Там красивые места?

— Для меня — да. Но тебе там может не понравиться, — сдержанно отозвался он.

Хэзер не решилась продолжать расспросы о его доме — ее неожиданная смелость иссякла.

Холодный ветер из открытой балконной двери разбудил ее перед рассветом. Проснувшись, она никак не могла вспомнить, где находится, но вскоре узнала мужчину, к которому прижалась, чтобы согреться. Во сне она положила левую руку поперек его груди, на черные жесткие волосы, а щекой прижалась к его плечу. Брэндон крепко спал, повернувшись к ней лицом.

Не двигаясь из боязни разбудить его, Хэзер принялась разглядывать его лицо — прямые, плотно сжатые губы, теперь чуть расслабленные во сне, длинные темные ресницы.

«Он хорош собой, — подумала она. — Неплохо, если сын будет похож на него».

Брэндон зашевелился и отвернулся, и Хэзер осталось только рассматривать его затылок и широкую спину, на которой лежала ее рука. Заметив на собственном безымянном пальце кольцо, она удивилась тому, как ярко блестит золото. Кольцо на ее руке выглядело странно, но еще более странным было чувство, которое вдруг испытала Хэзер. Внезапно она осознала, что действительно стала женой этого человека. Как он сказал, теперь она навсегда принадлежит ему.

— Даже в вечности я останусь его женой… — пробормотала Хэзер.

Очень медленно и осторожно, чтобы не разбудить его, Хэзер накинула одеяло на его грудь, но тут же поняла, что сделала ошибку: не просыпаясь, Брэндон сбросил одеяло полностью, вызвав густой румянец на щеках Хэзер.

Теперь все его тело было открыто взгляду Хэзер, и она не отворачивалась, хотя ее лицо горело от стыда. Она оглядела его, удовлетворяя любопытство. Брэндон был сложен великолепно — как дикое сильное лесное животное. Под кожей вырисовывались длинные крепкие мускулы, живот был плоским и твердым, бедра узкими.

Встревоженная собственным странным возбуждением, Хэзер отстранилась и отодвинулась на край постели. Она отвернулась, стараясь забыть, как выглядит его тело, и увидела, что в дверь балкона ветром занесло лист. Съежившись под одеялом, она неожиданно испытала желание оказаться поближе к горячему телу мужа.

Каминные часы давно пробили девять, когда две смешливые горничные явились, чтобы помочь Хэзер одеться. Они тихонько постучали в дверь. Их хихиканье взбесило Хэзер. Вспыхнув, она выскользнула из постели, оглянулась через плечо на мужа и увидела, что он еще спит, сбросив одеяло. Хэзер на цыпочках подошла к постели и накрыла его простыней. Брэндон мгновенно проснулся, перепугав Хэзер. Она отдернула руки, словно от пламени, и покраснела еще больше, вспомнив о собственном прозрачном одеянии. Неторопливая, насмешливая улыбка изогнула его губы, заставив Хэзер вздрогнуть. Она направилась к двери, чувствуя на спине взгляд Брэндона.

Две горничные вошли в комнату со смешками и ужимками, одна из них несла поднос с завтраком. Девушки с любопытством оглядели комнату, словно надеялись разгадать тайны прошедшей ночи. Увидев, что Брэндон расположился на подушках, откинув простыню до пояса, они вновь принялись посмеиваться. Брэндона явно забавляла их нервозность, но Хэзер с трудом сдерживалась от желания ущипнуть горничных по очереди, особенно когда они уставились на ее мужа с откровенным любопытством. Девушки прошли к постели, и Хэзер с нетерпением ждала, пока они закончат хлопотать над Брэндоном, расстилая у него на коленях салфетку с доводящей до бешенства медлительностью и наливая ему чай. Брэндон насмешливо взглянул в рассерженное лицо Хэзер, и она резко отвернулась.

Наконец горничные вспомнили о своих обязанностях и принялись готовить ванну и свадебное платье — единственное платье Хэзер. Под пристальным взглядом Брэндона они сняли с Хэзер голубую рубашку и помогли ей забраться в ванну. Продолжая хихикать, горничные вымыли ей спину и руки, но когда перешли к плечам и груди, Хэзер не выдержала. Выхватив из их рук мочалку и мыло, она приказала девушкам оставить ее в покое, но тут же пожалела о своем решении: откинув голову, Брэндон звучно рассмеялся. Хэзер кипела от ненависти к этому человеку, но не осмелилась сказать ему ни слова, опасаясь, что он вновь заставит ее замолчать. Кроме того, Хэзер не хотелось, чтобы две хорошенькие молодые горничные узнали, что она и ее красавец муж питают друг к другу отнюдь не любовь.

Поднявшись из ванны, Хэзер позволила горничным помочь ей, стоя неподвижно под пристальным взглядом Брэндона, пока они вытирали ее. Он осматривал ее так неторопливо, оценивающе, что Хэзер покраснела. Она с нетерпением ждала, когда окажется в кофте, хотя и в этом одеянии с нескромным декольте чувствовала себя неловко. Пока ее причесывали, Хэзер нервничала, как девчонка, и молча проклинала Брэндона, видя, как он, развалясь на атласных подушках, не сводит с нее глаз. Как назло, горничные безумно долго возились с ее волосами. Наконец они отступили, любуясь своим творением, и Хэзер испустила вздох облегчения. Брэндон словно только и ждал этого момента. Он поднялся с кровати и, завернувшись в простыню по пояс, подошел к Хэзер, склонился и поцеловал ее в грудь, выступающую из выреза кофточки.

— Какое утонченное наслаждение, дорогая, — небрежно пробормотал он. — Должен признаться, я еще никогда не имел чести присутствовать при туалете леди.

На мгновение их взгляды встретились в зеркале: его — внимательный, пристальный и ее — смущенный и неуверенный. Чувствуя искреннее восхищение Брэндона, Хэзер вспыхнула и отвела глаза, еще помня прикосновение его губ к груди и странный трепет, который вызвало это прикосновение. Она услышала тихий смешок. Брэндон обернулся и поцеловал горничным руки с таким видом, словно был полностью одет. Очевидно, он чувствовал себя совершенно свободно.

— Вы потрудились на славу, — одобрительно заявил он. — Теперь моя жена выглядит изумительно.

Горничные смутились: их еще никогда не благодарили так изысканно, к тому же им не доводилось видеть такого великолепного мужчину. Хихикая и кланяясь, они бросились готовить ванну для Брэндона. Когда они наконец покинули комнату, Хэзер вскочила и раздраженно схватила разложенное на постели платье.

— Зачем вам это понадобилось? — спросила она. — Их следовало наказать за такое поведение, а вы только поощрили их.

Брэндон улыбнулся, оглядывая ее.

— Прости, дорогая, я и не подозревал, что ты ревнуешь.

Вспыхнув, Хэзер в ярости обернулась, готовясь выпалить все известные ей ругательства, но Брэндон только рассмеялся и сбросил простыню на пол.

— Не хочешь ли помочь мне с купанием, дорогая? Мне будет трудновато самому потереть себе спину.

Лицо Хэзер пылало. Казалось, у нее вот-вот закипит кровь. Однако, поскольку Брэндон вел себя вполне миролюбиво, к тому же был совершенно раздет, Хэзер сдерживалась. Она не рискнула разговаривать с ним слишком резко. Брэндон ждал ее ответа, положив руки на пояс, согнув и слегка выставив вперед одно колено. Хэзер были ненавистны его уверенность, насмешливые глаза, но она не могла унизиться до оскорблений.