Она откинулась назад и прислонилась к камину, растерянно глядя на мистера Пилла и Вудроу, которые точно так же смотрели на нее, не в силах найти решение. Вдруг все трое резко обернулись, услышав скрежет ключа, раздавшийся из полумрака со стороны входа. Из тени появилась золотистая шевелюра Шелби, и все вздохнули с облегчением.

– Разобрать все часы? – с нервным смехом переспросил он. – Бедному Деймереллу повезет, если к тому моменту, как ты закончишь делать свою машину, Мерлин, у него останутся хотя бы стены.

Мерлин подняла пригоршню металлических деталей, и они, проскользнув между пальцев, с печальным звоном упали на пол.

– Нигде не могу найти геликоидальную шестеренку Вокансона на три шестьдесят четвертых дюйма, – трагически произнесла она.

– О нет, только не это! – драматическим жестом Шелби обхватил голову руками. – Мы обречены?

– Вудроу подумал, что, может быть, она есть в каких-нибудь часах или в механизме флюгера в Большом холле.

Шелби поймал Вудроу и с шутливой угрозой схватил мальчика за горло:

– Послушайте, вы, банда головорезов! Я не позволю вам больше во мраке ночи совершать убийства ни в чем не повинных часов. А что, если экономка доложит о найденных трупах?

Вудроу хихикнул.

– Я же соберу их обратно! – возмутилась Мерлин.

– Да, но будут ли они показывать время?

Мерлин пожала плечами.

– Будут, я уверена, – сказала она. – Хотя бы одни. Я не очень хорошо разбираюсь в часах. И не понимаю, зачем вообще в одном доме держать так много часов, которые…

– Ш-ш-ш-ш! – предостерег Вудроу.

Все снова повернулись к двери. Она медленно распахнулась. На пороге показалась свеча и в ее свете – крошечная прямая фигурка герцогини Мей.

– Мама, – слабым голосом сказал Шелби.

– Добрый вечер, Вудроу, – сказала герцогиня, – мисс Ламберн, мистер Пилл.

Мистер Пилл закашлял. Прежде чем он успел что-нибудь ответить, герцогиня Мей проплыла вперед. Не глядя под ноги, она умудрялась не наступать на разбросанные повсюду инструменты и детали.

– Не беспокойтесь, мистер Пилл, – сказала она. – Я просто заглянула ненадолго.

Все четверо молча смотрели на нее, застигнутые с поличным в закрытом для посещения бальном зале. Она подошла к Мерлин:

– Вы хорошо чувствуете себя, дорогая?

– Да-да, – ответила Мерлин, – конечно.

Герцогиня легко приложила ко лбу Мерлин тыльную сторону своего запястья.

– Хорошо. Я так и сказала Рансому, но вы же знаете, как он беспокоится за вас.

– А вы… ох… – Мерлин заломила руки. – Что вы ему скажете?

Женщина улыбнулась:

– Конечно же, я скажу ему правду, дорогая. Что вы чувствуете себя прекрасно. Ведь так и есть, не правда ли?

– Да, но…

– Этого будет достаточно, чтобы его успокоить. Спокойной ночи, мисс… Или вы позволите мне называть вас Мерлин?

Мерлин присела в неуклюжем реверансе:

– Да, герцогиня Мей, пожалуйста.

– Спасибо. Такое прелестное имя – Мерлин. Наводит на мысли о всяких приятных вещах. Спокойной ночи, Мерлин. Спите спокойно.

Она повернулась и тихо пошла к выходу. Дойдя уже почти до самой двери, она остановилась и обернулась:

– Разве тебе не пора уже давно в постель, Вудроу?

– Да, б-б-б-бабушка, – пропищал Вудроу.

Она улыбнулась ему и подняла повыше свечку.

Вудроу сглотнул. Кинув жалостливый взгляд на Мерлин, он подобрал ночную сорочку и зашаркал тапочками вслед за герцогиней. Она погладила его по голове, потом взяла за руку и вывела за дверь.

Шелби закатил глаза:

– Чуть не попались.

– Она расскажет ему? – затаив дыхание, спросила Мерлин.

– Конечно же, нет, – ответил Шелби. – Она почти открыто пообещала нам.