– Все это преследует определенную цель, Мерлин. Вудроу должен уметь разговаривать разумно – с любым человеком и на любые темы. И будет неплохо, если ты тоже этому научишься. Задавая трудные вопросы и ожидая ответы на них, я преследую конкретные цели. Наша семья занимает определенное место в обществе, мисс Ламберн, и со временем это место займет мой племянник. И не исключено, что однажды судьба империи будет зависеть от того, насколько хорошо Вудроу сумеет выстроить речь и использовать мозги.

Мерлин закусила губу, переживая за Вудроу, на хрупкие плечи которого может взгромоздиться вся империя.

– О Боже, боюсь, что в такой ситуации он будет заикаться совершенно ужасно.

– Я говорю о будущем. Он преодолеет заикание.

– Я с ним разговаривала об этом. Он уверен, что будет страдать заиканием всегда.

Рансом пожал плечами:

– И все-таки я считаю, что он его победит.

Эта бессердечность всколыхнула в груди у Мерлин протест.

– Не думаю, что ты поможешь ему избавиться от заикания, пугая этими ужасными уроками общения!

– А я думаю, мисс Ламберн, – резко ответил он, – что он преодолеет этот недостаток самостоятельно.

– А что если это невозможно?

– Это вполне возможно, уверяю тебя.

– А если все-таки нет? Откуда ты знаешь? Вы полагаете, что знаете все на свете, мистер герцог, но вы не можете знать, что это за чувство, когда пытаешься что-то сказать, а у тебя ничего не получается!

– Напротив, – с невозмутимым видом сказал он. – Мне хорошо известно это ощущение. – Мерлин прищурилась. Ровным голосом он продолжил: – Я сам заикался. До двадцати одного года.

Она с удивлением уставилась на него. Хладнокровный, заносчивый, властный Рансом. Она не понимала… Слабым голосом она переспросила:

– Ты заикался?

Он кивнул.

Мерлин села, не спуская с него глаз:

– Не могу себе это представить.

Он пожал плечами:

– Я бы и не хотел, чтобы ты представила. Я рассказал это только затем, чтобы ты не поддерживала Вудроу, когда он сам себя жалеет. И я просил бы тебя не распространять эту информацию.

Она поднялась. В горле у нее застрял комок, из-за чего ей было необходимо удалиться из компании Рансома, и как можно скорее.

– Да, конечно. А сейчас я должна идти, а то я… не успею переодеться для верховой езды. – Она подошла к двери, но, взявшись за ручку, остановилась и обернулась.

Рансом стоял такой же, как всегда: уверенный в себе, высокий, элегантный и бесстрастный. Рука его спокойно лежала на спинке стула. На среднем пальце красовалась большая золотая печатка. Девушка только сейчас обратила на нее внимание.

Неожиданно для себя Мерлин выпустила ручку двери, бегом пересекла комнату, погладила Рансома по руке и, нагнувшись, с чувством поцеловала золотую печатку. Потом развернулась и торопливо вышла из комнаты.

Рансом, расслабившись, сидел в кресле в укромном уголке Годолфинского салона и слушал, как в другом конце комнаты Блайз играет на фортепиано для кучки гостей. Он разглядывал тыльную сторону ладони. Позади него Шелби и Жаклин затеяли очередную вечернюю перепалку, что с недавних пор стало для них традицией. Он сгибал пальцы и наблюдал, как отблеск свечи отражается на золоте печатки. При таком освещении металл казался мягким и теплым. Рансом вспоминал утренний разговор с Мерлин.

– Мама, – сказал он негромко: ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из гостей услышал их разговор, – как ты думаешь, мисс Ламберн нездорова?

Герцогиня Мей подняла голову, оторвавшись от томика восточной поэзии.

– Что ты, нет, дорогой, – успокаивающим тоном ответила она. – Я вовсе так не думаю.

– Она сейчас не так хорошо выглядит, как в первые дни после приезда к нам.

– Разве? – Герцогиня Мей огляделась вокруг в поисках Мерлин. – Кажется, она уже поднялась в спальню. Знаешь, дорогой, если она действительно стала хуже выглядеть, то именно ты первый должен был это заметить.

Рансом сделал маленький глоток портвейна.

– Я опасаюсь… – Он замолчал, поскольку еще не мог сформулировать, что именно его беспокоило, потом добавил: – По-моему, она неважно спит.

Мать бросила на него проницательный взгляд:

– А хорошо ли спишь ты сам, Деймерелл? Кажется, ты немного осунулся. Я считаю, что тебе было бы гораздо удобнее наверху. Не хочешь сменить свои казенные комнаты на хорошие, уютные апартаменты?