попадаешь в историю вроде этой… Боже мой, Рансом, только подумай, как это отразится на твоей карьере! Все, над чем мы работали, пойдет прахом.

– Я не считаю, что моя карьера – это наш совместный проект, Блайз, как бы тебе того ни хотелось, – он выпустил Мерлин из объятий, но тут же взял ее за руку и крепко держал, несмотря на ее попытку вырваться. – И я не думаю, что из-за этого, как ты выражаешься, инцидента должен разразиться скандал.

Блайз встряхнула белокурой головкой, прищурилась и неодобрительно посмотрела на Мерлин:

– Сейчас у нас в доме семнадцать гостей, и пятнадцать из них видели, как ты утащил мисс… Ламберн в свою спальню. И я не считала, сколько людей стояло у меня за спиной, когда я открыла дверь.

– Ты не постучала.

– Я не предполагала, что в этом может быть необходимость, – ядовито заметила она. – И именно это я хотела продемонстрировать всем присутствующим.

– Ну хорошо, Блайз. Теперь ты можешь вернуться к этим «присутствующим» и сообщить им, что влюбленному мужчине можно иной раз повести себя эксцентрично. – Он крепко сжал руку Мерлин. – Мы с мисс Ламберн помолвлены и собираемся пожениться.

– И вовсе мы не помолвлены! – воскликнула Мерлин. – Я же сказала, я не выйду за тебя.

– Помолвлены?! – изумилась Блайз, как будто не слыша Мерлин. – Рансом, но ты не станешь… не можешь… не с этой… женщиной?

Мерлин замахала руками, как будто пытаясь отогнать эту мысль:

– Разумеется, нет! Я буду работать над летательной машиной.

Однако Блайз даже не смотрела на нее:

– Но как же… мы ведь даже не знаем ее! Это безумие. Я бы одобрила, если б ты выбрал леди Эдит Мессинджилл, или хотя бы ту дочку Дженнингса, с которой Спенсеры упорно пытались тебя свести. Но это…

– Я не «это», с вашего позволения, – перебила ее Мерлин. – И я хочу как можно скорее вернуться домой.

Блайз посмотрела на нее и произнесла:

– Да пожалуйста, мисс Ламберн. Отправляйтесь хоть прямо сейчас.

Рансом наблюдал молча, приподняв одну бровь. Мерлин попыталась высвободить руку, но он еще крепче сжал ее.

– Я хочу домой, – настойчиво повторила Мерлин. – Мне тут не нравится.

– Можете быть уверены, вас тут никто не держит…

– Блайз, – Рансом прервал сестру, и в его голосе прозвучала угроза, – придержи язык, пока не успела сказать еще какую-нибудь глупость.

Блайз повернулась к нему. Губы ее сжались в тонкую линию.

– Глупость? По-твоему, это глупость, что я хочу помочь брату?

– Конечно, глупость, если у тебя такие мысли и реакция на происходящее. Бог знает, каким местом ты думаешь, но, по-моему, явно не головой.

Мерлин задумалась, потрясенная словами, что человек может думать не только головой, но и еще какими-то другими местами. Она покраснела, а язык просто жаждал произнести слова, родившиеся явно не в результате логических рассуждений. Поразмыслив, она решила, что думает сейчас, наверное, селезенкой. Захваченная этой идеей, она посмотрела на Рансома. Очевидно, сейчас он думал как раз головой, но вот пару минут назад… Мерлин склонила голову набок. Ей нравилось, что все вставало на свои места. Действия Рансома прекрасно ложились в схему. Она подумала, что если удастся разгадать, когда какой частью тела он думает, ей будет гораздо легче понимать и его аргументы, и причины его гнева.

Блайз стояла молча, будто получив сокрушительный удар. Она ссутулилась и сцепила пальцы, потом тихо сказала:

– Ну извини меня.

Рансом наконец перестал стискивать руку Мерлин.

– Блайз, – мягко сказал он, – я тоже поступил глупо. Даже очень глупо. Но если хочешь помочь мне выбраться из этой переделки, то придется воспользоваться головой.

«Ого! – подумала Мерлин. – Как ловко!» Она увидела, что неожиданная мягкость Рансома повлияла на Блайз. Та все еще думала не головой, а, скорее, солнечным сплетением, догадалась Мерлин, той маленькой точкой вверху живота, где живут чувства гордости и надежды. Блайз теперь смотрела на Рансома, как собака на хозяина – наказанная и жаждущая исправить ошибку.

– Ты права, – продолжал он, – приведя сюда Мерлин, я и вправду навредил и себе, и ей. Теперь я рискую собственной репутацией и, без сомнения, погубил репутацию Мерлин. Итак… – Рансом на секунду замолчал. Он вовсе не казался расстроенным. Напротив, к его голосу вернулись прежние интонации, определенный ритм и решительность. – Итак, что мы имеем? – задал он риторический вопрос, и Мерлин узнала этот тон. Точно так же говорил дядя Дориан, когда хотел, чтобы она следила за ходом его непростых рассуждений. – Придется смириться с тем, что ошибка уже сделана. Мы не можем делать вид, что об этом никто не знает. Мы не можем надеяться, что все свидетели воспримут это по-доброму, или просто забудут, или воздержатся от пересказа этой истории дальше. Может быть, кто-то именно так и сделает, но уж точно не все. Из семнадцати наших гостей наверняка не меньше дюжины любят сплетничать, и любой из них может иметь знакомства, которые доведут информацию до самого короля или мистера Питта.

– Да, – уныло сказала сестра, – лорд Перримор и мистер Литтлджон послезавтра ужинают в Сент- Джеймсе.