Открыв глаза, он увидел, что животное продолжало стоять на том же месте.

– Убирайся назад, – тихо попросил он, – а то я скину тебя вниз.

Овца торопливо принялась жевать.

Рансом прижался щекой к скале.

– Уходи, пожалуйста! – крикнул он.

Казалось, животное догадалось, о чем его просили. Овца ловко развернулась, и нечесаный шерстяной зад запрыгал вверх по тропинке. На вершине утеса она остановилась и обернулась.

– Хорошо, – сказал он, опустив взгляд.

Он продолжал медленно двигаться, глядя только себе под ноги, но через минуту, подняв глаза, увидел, что овца снова стоит перед ним.

– Уйди! – рявкнул он.

Овца сделала несколько шагов, прыгнула и заспешила вверх по тропе. Рансом не стал следить за ней. Он с ужасом разглядывал расщелину, которую она перескочила. В белом сиянии пролегла темная тень, и обходного пути не было. Губы его мгновенно пересохли, а на лбу выступила испарина. Медленно он подобрался к краю и разрешил себе заглянуть вниз. Он тут же отшатнулся назад и прислонился лицом к камню.

«Ох, Мерлин, – подумал он, – я не смогу».

Он стоял, упираясь плечом в скалу, неуклюже прижав шпагу ногой к камню, и снова разглядывал провал. И утес, и небо, и море где-то внизу – все вместе медленно кружилось перед его глазами. Он услышал вдруг свое дыхание – глухое, отчаянное пыхтение. Так дышит лошадь после длительного пробега.

Вдруг он вспомнил, как легко преодолела это препятствие овца, и ему стало стыдно. Рансом стиснул зубы и прыгнул.

– Конечно же, «Матильда» полетит, – сказала Мерлин. – Ведь вы ее построили по моим чертежам, правда?

Низенький мужчина раскачивался, стоя на цыпочках:

– Нет уж, позвольте! Я действительно взял ваши эскизы за основу, это верно. Но построить машину, которая выдержит двоих, – совершенно другое дело.

– Ну как же, мистер Пеммикан…

– Пеммини.

– Мистер Пеммини, это же та самая конструкция, до самой последней распорки! Только размером побольше и со стальной проволокой. – Она склонилась над листом и что-то торопливо записала. – Жаль, что я не додумалась использовать струны из фортепиано. В Фолкон-Хилле их было несколько, и они чудесно подошли бы. – Мерлин сделала витиеватый росчерк. – В любом случае эти уравнения для увеличения пропорций совершенно верны. Но вот использовать для приземления колеса… вы в этом уверены?

Услышав звук чьих-то шагов по ступеням, она замолчала. Но мистер Пеммини, проигнорировав шум, бросился защищать свою идею:

– Может показаться, что они не выдержат удара, но, уверяю вас, я очень тщательно рассчитал и количество спиц, и коэффициенты диаметра.

Дубовая дверь содрогнулась от удара. Задвижка отскочила, и в комнату ворвался Рансом.

– Мерлин! – Он был весь белый: рукава рубашки, жилет, светлые бриджи… Даже на лице и сапогах его лежал слой меловой пыли.

– Привет! – Она встала. – Ну вот наконец и ты.

Вид у него был свирепый и устрашающий: обнаженная шпага в руке и пистолеты на поясе. Каштановые волосы его были растрепаны от ветра и припорошены светлой пылью.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Да-да, конечно, у меня все хорошо. Ты получил отпечатки лап ежика?

Дрожащей рукой он обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал еще крепче, чем когда-либо раньше, так, что она застонала в его объятиях.

– А с тобой-то все в порядке? – спросила она после того, как он отпустил ее. Движения его были порывисты, и даже под белой пылью было видно, что он побледнел так же сильно, как после ранения.

– О Боже, – сказал он, вытирая рукавом ручеек пота, – и не спрашивай.

– Добрый день, ваша светлость, – вежливо произнес мистер Пеммини, а затем с легким упреком добавил: – Мы ожидали вашего прибытия еще вчера.

Рансом удивленно взглянул на него.

– Не обращай внимания, – быстро сказала Мерлин. – Мы можем уйти прямо сейчас?

– Да, идем. – Он убрал шпагу в ножны. – Держись позади меня.

– Тебе нужно спасти и мистера Пеммини тоже. Он и в самом деле не знал, что его новые слуги – французы.

Рансом был уже возле двери.