который не мчится напрямик, чтобы не топтать взошедшие посевы.

Начав поиски Жизели, он разрывался от противоречивых чувств. Она бросила его, добровольно и втихомолку под покровом ночи. Человек чувствительный увидел бы в этом четкий отказ. Но Найджел пришел к заключению, что он совершенно непробиваемый во всем, что касается Жизели. И еще он пытался объяснить себе, что клятва защищать ее, которую он дал, толкает его заниматься поисками. Это дело чести. Одновременно он прекрасно понимал, что это только часть проблемы. В конце концов, уехав, она отказалась от его услуг. Никто ни в чем не осудит его, если он просто отойдет в сторону, бросит это все и отправится домой.

Найджел должен был посмотреть правде в лицо. Он кинулся на поиски Жизели, потому что хотел вернуть ее. Нужно было убедиться, что она в безопасности, хотя поначалу он мало переживал по такому поводу. Могла же она защитить себя и уцелеть в течение целого года, пока не встретилась с ним. Так он размышлял только до момента, пока не увидел свидетельств того, что она попала в беду. Тревога за ее жизнь овладела им.

Он растерялся. Начала раскалываться голова. За все нужно было благодарить Жизель. Она подарила ему сладчайшую и безудержную страсть, какой у него еще не было, а потом исчезла, не обмолвившись ни словом. Найджел не мог понять, что чувствует к ней, не мог понять, стоит ли доверять своим чувствам. Во всяком случае, когда ее не оказалось рядом, он запаниковал.

На лице у него появилась улыбка, и он тряхнул головой. Им с Жизелью нужен какой-нибудь мудрый человек, который распутает этот узел. Инстинкт подсказал ему, что она точно так же растеряна и точно так же сомневается. Ничего, если он мучается и страдает, пусть немного помучается и она.

Достигнув противоположного конца поля, он наконец обнаружил следы, которые рассчитывал найти. Со всеми предосторожностями, чувствуя, как сосет под ложечкой, Найджел проследовал по ним до густой рощи. Дальше следы пошли в обход ее. Он же въехал в тень деревьев и застыл на месте, когда увидел, что там, за деревьями.

– Ты, оказывается, шла им прямо в руки, бедняжка, – пробормотал он.

Потом, наругавшись всласть, Найджел привязал своих двух лошадей к ветке дерева, а сам уселся на покрытую листвой землю и стал разглядывать мощные замковые укрепления, возвышавшиеся перед ним. Найджел знал, что она там и что это замок Дево. Он чувствовал это нутром. Жизель уехала от него, чтобы прямиком попасть в смертельные объятия своих врагов.

В какой-то момент ему показалось, что именно в этом заключалось ее намерение. Она страшно переживала из-за того, что втянула его в опасное предприятие, испытала чувство вины, когда его ранили. Ему показалось, что он тогда сумел успокоить ее, но, вероятно, ему это только показалось. Возможно, в каком-то безумном порыве самопожертвования она поняла, что сможет избавить его от преследований Дево, если сдастся сама.

– Нет, Жизель не может быть такой непроходимой дурой, – прошептал он.

И он был прав. Жизель могла согласиться на это только в одном случае – если бы кто-нибудь из Дево приставил ему к горлу меч и сказал ей: либо Найджел умрет, либо ты сдаешься. Такой угрозы не было. Значит, у нее все-таки был выбор. Ее кузен Дэвид говорил, что большинство родственников поверило в ее невиновность и она смогла бы обратиться к кому-нибудь из них за помощью. Кроме того, Жизели было не занимать силы духа, поэтому она не стала бы сдаваться просто так. В ней слишком сильна воля к жизни, чтобы отдать себя в руки людей, которые жаждали ее смерти.

Что ему оставалось делать? Только придумать какой-нибудь план, чтобы вытащить ее оттуда. Чем дольше он изучал замок, тем яснее становилось, что его затея – настоящее безумие. Как только он туда сунется, его тут же схватят и прикончат, либо вместе с ней отправят на плаху. Замок был грозен и хорошо укреплен. Он казался неприступным.

Найджел в сомнении покачал головой. У каждой крепости есть свое уязвимое место, как и у любого человека. В конце концов, их строят простые смертные. В крепости обязательно должны быть секретные ходы для неожиданных вылазок на случай осады, для того чтобы незаметно покидать стены замка, если он превратился в ловушку. А если можно тайно покинуть замок, значит, можно в него так же тайно пробраться. Иногда охрана сама по себе становится слабым местом. Если часовые у ворот и на стенах постоянно находятся настороже, если в таком состоянии их удерживают длительное время, они устают и в конце концов становятся невнимательными. Ему нужен как раз такой момент, когда охрана расслабится, и тогда он проникнет в замок.

Опустив голову на руки, он глухо застонал. Что он будет делать, когда окажется внутри? Его наряд не выдаст, но как только он заговорит, подведет чудовищный французский. Все поймут, что он не из людей Дево. Еще одна проблема – как найти Жизель, как освободить ее из какого-нибудь каменного мешка, куда ее бросили, а потом вытащить за стены.

Найджел снова принялся разглядывать крепость. Это было чистейшее безумие. Он ничего не мог поделать: любой план становился смертельно опасным и для него, и для Жизели. Умный человек должен был признать поражение, погоревать о пропавшей женщине и отправиться восвояси, поджав хвост. Он покорно вздохнул, а потом тряхнул головой. Потому что знал – он будет сидеть здесь до тех пор, пока не умрет или пока не появится какая-нибудь идея. Найджел надеялся, что придумает способ освободить Жизель, покуда ее не заставили заплатить жизнью за преступление, которого она не совершала.

Луи втащил Жизель в главный зал. Жорж следовал за ними по пятам. Она выругалась, когда Луи подтолкнул ее к человеку, который занимал массивное кресло во главе стола. Толчок был такой силы, что она потеряла равновесие и чуть не упала в объятия сидевшего мужчины. Жизель перевела дыхание и посмотрела на него.

Задохнувшись, она похолодела от ужаса. На миг ей показалось, что перед ней ее муж, но этого быть не могло. Она совершенно точно знала, что тот мертв. Она видела его тело. Это, должно быть, Вашель. Но сходство кузенов было такое, что становилось жутко. Вашель был высоким и стройным, даже изящным, и, кроме того, красивым. У него были такие же совершенные черты лица, как и у покойного мужа, такая же чудесная кожа, даже густые длинные волосы цвета воронова крыла были такими же. Когда она через силу заглянула ему в глаза, ей стало не по себе. Эти глаза, прекрасные, темные и холодные, были ей хорошо знакомы. На нее словно смотрел муж своим коварным и порочным взглядом.

– Ну наконец-то мы встретились, кузина, – почти пропел Вашель низким, мягким голосом. – Могу ли осмелиться сказать, что ты выглядишь не самым лучшим образом?

– Ага, я сейчас заплачу от расстройства. – Она вовремя наклонила голову, иначе удар Луи угодил бы в цель.