Саксан вошла в спальню и оцепенела от зрелища, представшего ее глазам. У постели Ботолфа стоял незнакомый священник, совершая последний обряд.

Вне себя от ужаса она закричала «нет!» и бросилась к кровати.

– Убирайся отсюда! – крикнула Саксан священнику. – Ботолф еще не умер. Я не потерплю, чтобы этот человек кружил над ним, как стервятник.

Она опустилась на колени и припала к руке мужа, не сводя глаз со священника. Хантер отвел его в сторону, и они стали тихо разговаривать. Потом Хантер подошел к сестре:

– Саксан, послушай меня, пожалуйста.

– Ботолф не умер, – повторила она.

– Конечно, и никто из нас этого не хочет. Но, Саксан, у него уже четыре дня лихорадка. Ты не можешь отрицать, что он серьезно болен.

– Я не отрицаю, но не хочу, чтобы здесь говорили о смерти.

– Ты хочешь, чтобы он умер без причастия?

– Он не умрет!

– Тогда посмотри на это просто как на предосторожность, но не препятствуй священнику ради твоего мужа. Надо быть готовыми ко всему, как бы это ни было горько.

– Ладно, – неохотно согласилась она со слезами в голосе.

Когда священник вернулся к изголовью кровати, Саксан закрыла глаза и прижалась лбом к ладони мужа, не желая ни смотреть на ритуал смерти, ни участвовать в нем. Ей казалось, если она еще верит в то, что Ботолф выздоровеет, он справится с лихорадкой, железной хваткой вцепившейся ему в горло.

– Все, Саксан, – сказал Хантер через некоторое время. – Священник ушел.

– Ты считаешь меня дурой? – спросила она и посмотрела на него из-под мокрых густых ресниц.

– Нет. – Хантер сел на краешек кровати и положил руку ей на плечо. – Однако понадобилось все мое красноречие, дабы убедить священника в том, что ты не еретичка.

Саксан ухмыльнулась:

– И что ты ему сказал?

– Что это ребенок делает тебя сумасшедшей. Ребенок и страх за мужа, – добавил он мягче.

– Значит, по-твоему, я сумасшедшая? – Саксан принялась менять воду и губку, которой обтирала Ботолфа в нескончаемых попытках победить лихорадку. – Это обряд смерти, я не хотела участвовать в нем.

– Понимаю и думаю, что священник тоже поймет, когда оправится от шока. Ты ведь назвала его стервятником.

Она слабо улыбнулась:

– Я наложу на себя епитимью за это. Почему ты привел его, а не отца Чесни?

– Отец Чесни гостит у своих родственников.

– Леди Мери не приехала?

– Нет. Погода была очень плохой.

– Он не может умереть, – прошептала Саксан, не сводя глаз с мужа.

Хантер обнял сестру.

– Все молятся за него, Саксан. Рыцарей из Регенфорда засыпают вопросами о здоровье графа.

Все счастливы иметь такого сеньора. Если их молитвы будут услышаны, он поправится.

– Знаешь, я чувствовала, – сказала Саксан тихо, стараясь найти успокоение в поддержке брата.

– Чувствовала что, дорогая?

– Рану, которую получил Ботолф. Когда кинжал пронзил его тело, я почувствовала это. Я молилась о том, чтобы всего лишь мой страх заставил меня испытать боль в сердце.

– Ты стала так близка с ним?

– Он – вся моя жизнь.

– Теперь тебе надо думать о другой жизни, – напомнил он.

– Знаю. Мое дитя.

– Это часть его, Саксан. Будущее Регенфорда. Твой муж не позволил бы тебе рисковать новой жизнью. Да, пока Ботолф болен и нуждается в уходе, он не думает о вашем ребенке. Но это его наследник, и если что-то случится с Ботолфом…

– Ничего не случится.

– Если что-то случится с Ботолфом, – продолжал Хантер, словно не слыша ее слов, – ты обратишься к жизни, которую он зародил в тебе, к части его самого, которую муж оставил внутри тебя.

– Ты прав, брат.

– Не забывай об этом. Ты выглядишь усталой, дорогая. Ты ведь почти не спала.

– Я так боюсь отойти от Ботолфа, словно если я буду рядом, то смогу прогнать смерть. Это смешно?

– Нет. Это нормально. Хотя известно, что смерть может подкараулить каждого, даже когда он окружен сотней вооруженных рыцарей, мы все же боимся оставить того, кого любим, в одиночестве, если он болен. Мы не хотим также, чтобы наши близкие встречались со смертью один на один, и чувствуем себя виноватыми, если так случается. Но это не должно мучить тебя, сестренка. Ты же знаешь, Ботолф хочет, чтобы ты думала прежде всего о ребенке. В нем будущее Регенфорда и всех, кто живет в нем.

– Как бы я хотела, чтобы Ботолф был рядом и помогал мне строить это будущее, – печально сказала она.

– Все хотят того же, Саксан. Церковь переполнена людьми, которые молятся за лорда Ботолфа. Однако не стоит убеждать себя, что он обязательно выздоровеет, что ему не уготована другая судьба. Теперь перед ним две дороги, и ты должна быть готова к любой.

– Знаю, Хантер. Я стараюсь думать о его выздоровлении, но не могу забыть и о другом исходе. Мой разум не позволяет утешиться самообманом.

– Это к лучшему, дорогая. Боюсь, что я потеряю своего оруженосца, – вдруг сказал Хантер, переводя разговор на другую тему.

– Ничто не может отнять у тебя Питера. Он так тебе предан.

– Тогда ты потеряешь Джейн.

– Ты тоже заметил? Сначала я думала, мне только кажется, что она не может оторвать от него глаз.

– Многое удивляются, глядя на такого великана.

– Но по-моему, это не просто удивление. Хотя у меня не было времени задумываться над этим или понаблюдать за Джейн.

– Ты будешь по ней скучать?

– Да. Джейн – хорошая, честная девушка. Она будет служить Вулфшед-Холлу верой и правдой.

– Она была с тобой слишком смелой.

– Это Ботолф приказал ей. Он хотел быть уверен, что я хорошо позабочусь о себе и ребенке, которого ношу, но не мог все время приглядывать за мной. Джейн краснеет и иногда дрожит от страха, когда спорит с хозяйкой, но все равно стоит на своем.

– Это только достойно похвалы.

В этот момент в комнату вбежала леди Мери. Один взгляд на бледное лицо женщины заставил Саксан забыть собственные страхи, чтобы успокоить свекровь. Хантер оставил их одних.

– О, Саксан, – заплакала леди Мери, бросаясь к постели Ботолфа.

Саксан налила ей вина.

– Вы видите, как ему плохо, миледи. Но он не умер.

– Слава Богу, он жив. А священник был? – спросила она, беря руку сына.

– Да, Хантер приводил его. – Саксан изобразила подобие улыбки. – Не очень приятно было видеть, как он склонился над Ботолфом, словно над падалью, но, хотя я сильно обидела священника, Хантер убедил меня позволить ему совершить обряд.

– Понимаю. Мне бы тоже было тяжело это видеть, но я рада, что Ботолф… – она прерывисто вздохнула и продолжала, – не умрет без причастия.

– Он не умрет, миледи, – твердо сказала Саксан и, нахмурившись, посмотрела на Ботолфа.