принадлежу к народу, который вы пришли завоевать, и хоть я не знаю тех воинов, которые падут, сражаясь с вашими солдатами, они мои братья, потому что, как и я, саксы по крови. И когда я увижу ваше торжество, я буду проливать слезы по ним и по земле, которую они потеряли. — Ида поспешно отвернулась и отошла к своей повозке.

— Мне очень жаль, ваша светлость… — начал было Дрого, но Вильгельм прервал его:

— Не надо извинений. Ее слова шли от сердца. Они тронули даже моего Амфрида. Эта девушка ничем не оскорбила меня. Она всего лишь честно поведала о том, что у нее на душе, и я хорошо понимаю ее чувства. Редкий мужчина способен выразиться так просто и ясно.

Тонкие губы Вильгельма внезапно растянулись в улыбке, и он хлопнул Дрого по плечу:

— Похоже, ее прямота задела и тебя, мой друг?

Видя, что его полководец снова пребывает в отличном расположении духа, Дрого окончательно успокоился и слабо улыбнулся в ответ:

— Вы правы, милорд, задела, и довольно сильно. Но я намерен быстро утихомирить эту особу.

— Приглядывай за ней внимательнее, — произнес Вильгельм; его улыбка погасла. — Она должна доехать до Лондона, чтобы преклонить передо мной колена, раз уж об этом зашла речь. Но, повторяю, будь осторожен: даже слабая девушка неожиданно может оказаться сильным врагом. А красивая девушка опасна вдвойне.

— Страсть никогда не ослепляла меня, ваша светлость.

— Прекрасно. А теперь пусть ваши люди возьмут себе часть того, что вы привезли, а остальное присоедините к общим запасам.

Дрого почтительно поклонился, Вильгельм зашагал прочь и через несколько мгновений скрылся в толпе. Дрого с удивлением поймал себя на том, что с тех пор, как впервые увидел девушку, он ни разу не подумал о ней как о враге. Лучше бы Вильгельм ни о чем не предупреждал его — для Дрого она всего лишь девушка, которая жила в маленьком городке у моря и иногда навещала старую лесную ведьму, а теперь волею судьбы стала его пленницей…

Дрого бросил на Иду испытующий взгляд. Нет, пожалуй, ему не следует рассуждать так наивно. Девушка принадлежит к тому народу, с которым его страна ведет войну. Он, Дрого, вторгся в ее родную землю, стал хозяином в ее городе, и в грядущих сражениях ему предстоит убить немало воинов-саксов. Естественно, она не сможет относиться спокойно к такому положению вещей, хоть и примирилась с неизбежным, так что Вильгельм был абсолютно прав — он должен постоянно следить за ней. Потому что несет ответственность за жизни солдат своего отряда и из-за красивых глаз, какими бы пленительными они ни были, не должен забывать о своем долге.

Дрого снова взглянул на Иду и слегка присвистнул: ожидаемые им неприятности уже начались — вокруг повозки сгрудилось около дюжины мужчин, пытавшихся заговорить с девушкой. Она сидела словно окаменев, не издавая ни звука, и лишь грозно сверкала глазами на окруживших ее солдат неприятеля. Яростно работая локтями, Дрого начал прокладывать себе дорогу сквозь толпу непрошеных поклонников своей пленницы. По их недовольному ворчанию и откровенно недружелюбным взглядам он понял, что девушка может стать причиной зависти и неприязни к нему других солдат. Более того, теперь ему придется все время быть начеку и следить, чтобы кто-нибудь из них не попытался ее украсть, Пробравшись наконец к повозке, Дрого положил руку на плечо Иды жестом, который не оставлял никакого сомнения в том, чьей собственностью является девушка. Ответом ему были сдавленные возгласы и злобные взгляды, в которых ясно читалось, что среди норманнов есть желающие оспорить его права — на кулаках или мечах. Но когда Дрого угрожающе подался вперед, солдаты, бормоча проклятия, все же расступились и нехотя начали расходиться. Дрого успокоился и повернулся к Иде, которая как ни в чем не бывало поглаживала одну из своих собак.

— Теперь я окончательно убедился в том, что с тобой действительно не оберешься хлопот, — хмуро проговорил он. — Вильгельм предупреждал меня не зря. Из-за тебя я могу нажить врагов в собственном лагере. К тому же я не знаю — не враг ли ты сама.

Ида постаралась сохранить бесстрастное выражение лица, но вся напряглась — настолько сильным было желание немедленно возразить норманну. Разумеется, он ее враг, но она вовсе не собирается действовать против него какими-нибудь тайными методами. Она считает это бесчестным, и если уж решит бороться с завоевателями, то станет делать это в открытую. Ида понимала, что, даже если сейчас она забудет о своем стремлении скрыть знание французского языка и выскажет этому норманну все, что думает, он ей не поверит, сколь красноречивы ни были бы ее слова…

Повернув голову, девушка перехватила взгляд норманна и слегка вздрогнула: в его глазах не только читалась подозрительность, но и угадывалось желание — то самое желание, которое она видела и на лицах других солдат, но не столь грубо выраженное и не вызывающее страха. Как странно — этот взгляд действительно нисколько не испугал Иду, наоборот, он вызвал в ее теле какой-то отклик.

Похоже, они действительно предназначены друг для друга. Иначе как объяснить, что ее тянет к человеку, которого, казалось бы, она должна ненавидеть всей душой. Ида знала, что вовсе не принадлежит к числу женщин, готовых растаять при виде любого красивого мужчины, и если уж ее привлекает вражеский солдат, то предсказанию Старой Эдит можно поверить безоговорочно. Жаль только, что норманн не знает об этом предсказании. Пока что у него в глазах написано только вожделение. А Иде уготована судьбой вовсе не роль девицы для утех, путешествующей в солдатском обозе. Пророчество Эдит обещало много больше. Но сколько пройдет времени, прежде чем оно сбудется?

Тут внимание Иды привлекла группа норманнов, гнавших по дороге овец, и девушка невольно выругалась.

— Где они могли их взять? — с досадой пробурчала она себе под нос.

Дрого заметил, что Ида смотрит на овец, и понял ее вопрос по-своему.

— Нам нужно кормить своих людей. — Чтобы пояснить свои слова, он показал пальцем на овец, а за тем похлопал себя по животу, изобразив на лице довольство.

— Если вы съедите всех баранов осенью, вам не чем будет кормиться зимой, болваны, — ответствовала Ида.

Дрого задумчиво потер подбородок. Судя по ее сердитому тону, девушка говорила что-то очень важное, но у него не было ни малейшего представления о чем. Придется ему изучить этот грубый язык саксов или же обучить пленницу французскому. Наверное, на это стоит потратить время — в разговоре с Вильгельмом девушка выказала недюжинный ум, и беседы с ней могут оказаться не менее приятными, чем занятия любовью.

— Танкред, — окликнул Дрого своего товарища. — Постой здесь и посторожи наши трофеи. Я сейчас разыщу Иво и пришлю его сюда, чтобы он отобрал все, что нам необходимо. Остальное мы присоединим к общим запасам.

— Поскольку все животные привязаны, я смогу это сделать, — пробурчал Танкред и покосился на Иду. — Но, думаю, тебе лучше побыстрее спрятать свою собственную добычу. Она привлекает солдат куда больше, чем наши гуси и утки.

— Они уже поняли, что девушка моя.

— Согласен. Но это вовсе не означает, что они смирились с сим фактом и успокоились. Если ты будешь выставлять свою пленницу напоказ, многие захотят вызвать тебя из-за нее на поединок.

— Я никого не боюсь. Не пугает меня и поединок.

— Знаю. Я не хотел тебя обидеть. Но Вильгельм, я уверен, предпочитает, чтобы его солдаты не тратили зря свои силы перед сражением с саксами.

Ида подумала, что слова Танкреда не лишены здравого смысла; она сама убедилась в их справедливости несколько минут назад. Да, ей понадобится защита. И если уж приходится выбирать, стать ли ей спутницей Дрого в походе или превратиться в забаву для целой армии завоевателей, то она предпочитает первое.

Приставив козырьком ладонь ко лбу, Ида попыталась разглядеть, заходит ли в ее дом кто-нибудь из норманнов. Интересно, кто заявил на него свои права? А может быть, там пока еще нет новых хозяев?

— Это было бы прекрасно, ведь тогда я смогу пробраться туда и взять чистое платье, — вслух проговорила Ида и осеклась, встретив пристальный взгляд Дрого.

— Жаль, что мы говорим на разных языках, — сказал он.

Может, пора прекратить притворяться, подумала Ида. Тогда все станет гораздо проще, ведь ей все труднее и труднее изображать саксонку, которая не понимает ни слова из того, что говорят норманны. И все же эта уловка пока дает ей хоть какое-то преимущество, что может оказаться весьма небесполезным.

— Смысл того, что вы мне говорите, я угадываю по вашему тону и жестам, и считаю, что этого вполне достаточно, — резко возразила Ида.

Дрого нахмурился.

— Я не собираюсь причинять тебе зла, — мягко произнес он.

Ида огляделась по сторонам, разыскивая глазами Амфрида; нигде не обнаружив его, она решила продолжить без переводчика, надеясь, что Дрого поймет ее по интонациям голоса и выражению лица.

— Ты хочешь сделать меня своей шлюхой, своей рабой! Ты ведешь себя как захватчик в побежденной стране, прибирая к рукам все, что тебя прельщает.

Дрого отрицательно покачал головой и взял ее за руки.

— Как я хотел бы понять, что ты говоришь! В твоем голосе слышен гнев, а я не могу тебя успокоить. Я чувствую, что ты испытываешь страх, но тебе нечего бояться.

— Если б мы даже говорили на одном языке, это не развеяло бы мой гнев, мой страх и отчаяние. Для меня ты прежде всего завоеватель, враг, и, как бы ты ни старался убедить меня в том, что я в безопасности, тебе это не удастся.

Девушка попыталась отстраниться от него, но Дрого стиснул ее руки еще крепче.

— Нет, останься со мной.

— Я должна забрать шкатулку, которую подарила мне