мучили ее не каждую ночь, память о пережитом была еще слишком свежа... Эмили не могла заставить себя вновь воскресить в памяти то, что произошло в тот ужасный день... Нет, не могла.
– Вы кричали, Эмили... умоляли кого-то пощадить вашего отца. А потом вы просили его встать...
– Не надо! – крикнула она так, что у него все похолодело в груди. Ее ладонь зажала ему рот. – Не произносите этого! Я не могу! Я не выдержу, если мне снова придется через это пройти! Неужели вы не понимаете, я... я не могу!
Андре немного отстранился, чтобы видеть ее лицо. Эмили вдруг забилась в его руках, но он только крепче стиснул ее.
– Эмили...
– Андре, прошу вас... – Губы ее дрожали. – Я не могу об этом говорить. Просто не могу!
Голос ее оборвался на истерической ноте. Андре молча вглядывался в ее лицо. Мысли у него разбегались. Его не покидала уверенность, что ее ночной кошмар – продолжение ужаса, который ей пришлось пережить. И что бы это ни было, он прятался в тайниках ее памяти... по крайней мере пока.
– Если не хотите, можете ничего не говорить, – ласково сказал он и снова мягко опустил ее голову к себе на плечо.
– Вы... вы меня не заставите?
Она всхлипнула... точь-в-точь как перепуганный насмерть ребенок. И, несмотря на жалость, разрывавшую его сердце, Андре едва не рассмеялся.
– Как я могу вас заставить, пока вы сами не захотите? – невозмутимо спросил он. Его сильные ладони ласково поглаживали Эмили по спине, и он заметил, что она понемногу успокаивается.
Из груди Эмили вырвался хриплый вздох. Уткнувшись носом ему в плечо, она вдруг глухо пробормотала:
– Вы добры ко мне... как Оливия. Она тоже никогда не заставляет меня рассказывать.
Андре решил поразмышлять на досуге. Вырвавшиеся у Эмили слова только подтвердили его подозрения, что все привидевшееся Эмили она когда-то пережила наяву.
– Господи, я совсем забыл... У меня кое-что для вас есть, принцесса. – Осторожно отстранившись, Андре сунул руку за пазуху, потом взял ее руку и что-то положил ей на ладонь.
– Что это? – с любопытством спросила она, знакомым жестом склоняя голову к плечу. Кончиками пальцев она чувствовала прохладную гладкую поверхность.
– Это кристалл. Среди моих... – Он вовремя спохватился. – ... Среди членов моей семьи существует поверье, что такие кристаллы обладают магической целебной силой. Тетушка, к примеру, всегда носила один в кармане.
– Правда? Ой, а я думала, такое водится только у цыган! – Головка Эмили опять склонилась к плечу. – Наверное, ваша тетушка была очень суеверной.
– Да, возможно, так оно и есть. – Андре готов был надавать себе пощечин. С чего он взял, что она об этом не знает? А может... Стараясь не выдать волнения, он впился взглядом в лицо Эмили. Догадалась ли она? Судя по всему, нет. Облегченно вздохнув, Андре продолжал: – Он на редкость красив. А если поднять его к солнцу, то можно увидеть внутри маленькую радугу.
– Прошло столько времени с тех пор, как я в последний раз видела радугу... – слабо улыбнулась Эмили, – что я даже с трудом могу ее представить.
– Простите, принцесса. – Андре выругался про себя. – Я подумал, кристалл может вам понравиться... Мне вовсе не хотелось вас огорчать.
– А я и не огорчилась, – поспешно возразила она. Пальчики Эмили ласково коснулись его руки. – Спасибо вам, Андре. Он всегда будет со мной, обещаю. Положите его на столик возле кровати. – Он сделал, как она просила, и снова повернулся к ней. – Вы сегодня так поздно... Я вас уже не ждала.
– Если честно, я заметил вашу сестру. Она шла в Рэвенвуд, – схитрил Андре. Острое чувство вины вдруг захлестнуло его. Но не мог же он признаться, что видел Оливию в таборе.
– Да... – Уголки прелестного рта чуть заметно опустились. – Ей пришлось вернуться... Надо было поработать вечером. Этот цыганский граф платит ей за то, что она ведет его счета.
– Ну, вот так я и догадался, что вы одни. Мне и в голову не пришло, что вы уже спите.
– Я... я ведь не знала, что вы придете. – Эмили чуть заметно порозовела, рука ее метнулась к груди. Девушка только сейчас сообразила, что на ней нет ничего, кроме ночной сорочки.
– Завтра в Гринборо открывается ярмарка, – поспешил Андре отвлечь ее внимание. – Я хотел спросить, не пойдете ли вы со мной?
Глаза ее широко распахнулись от удивления.
– Но... я не могу, – тихо сказала она и тут же поправилась: – Не то чтобы я не хотела, но... просто я не могу.
– Почему? – спросил он с прямотой, которая составляла главное его очарование. Взгляд Андре не отрывался от растерянного лица.
– Мне неприятно, когда все вокруг таращатся на меня. Я это чувствую, – объяснила Эмили.
– Если и так, то это только потому, что вы очаровательны.
– А вы? Вы тоже так думаете? – вырвалось у нее.
– На свете нет никого красивее вас, принцесса, – ответил он, кончиками пальцев приподнимая ей подбородок.
– Тогда почему же вы ни разу не пытались меня поцеловать?
– Я... я старался вести себя... – Он растерянно запнулся в поисках подходящего слова. – ... Как джентльмен.
– Да? Жаль. Я бы предпочла, чтобы вы не так старались, а лучше бы поцеловали меня. – Эмили сжалась от жгучего стыда. Господи, дикость какая! Что она мелет?
– Принцесса... – Голос Андре дрогнул, будто он промочил смешок. – Вам стоит лишь приказать...
Эмили не заставила себя просить. Приподняв ей подбородок, Андре склонился к ее лицу. Губы его накрыли ее рот, и он увидел, как она закрыла глаза. Поцелуй Андре был нежным и сладостным. На глаза Эмили навернулись слезы.
Оторвавшись от ее губ, Андре прижал ее к себе и чуть слышно засмеялся.
– Теперь мне будет труднее уйти от тебя, принцесса.
– Так не уходи, – беззаботно прошептала Эмили, словно паря в облаках, – Хотя, мне кажется, это не совсем прилично. – Она почувствовала, что он улыбается.
– А тебе это так важно?
– Нисколько, – прозвучало достаточно твердо.
– И мне тоже.
– А если вернется Оливия?
– Тогда придется выскочить в окно... Надеюсь, твоя сестра не носит с собой пистолет?
– Испугался? – неожиданно для себя хихикнула Эмили. – Нет, не носит. – Но улыбка ее вдруг увяла. Его присутствие не давало ночному кошмару вновь вернуться, и Эмили судорожно вцепилась в его руку. – Ты не уйдешь, пока я не засну?
– Нет, принцесса, – пообещал Андре, и сердце его перевернулось от жалости.
Вытянувшись на постели, он крепко прижал Эмили к себе. И в эту минуту для него не было чести выше, чем держать ее в своих объятиях.
– Скажи, тебя когда-нибудь целовали?
Оливия в немом изумлении уставилась на младшую сестру. Вопрос возник будто из ниоткуда. Перед этим они увлеченно обсуждали, что нужно сделать в саду.
– Целовали? – протянула Оливия, не веря собственным ушам.
– Да, – кивнула Эмили. – Тебя когда-нибудь целовал мужчина?
Оливию бросило в жар. Мысли ее мгновенно перенеслись к Доминику. Да, ее целовали... Этот поцелуй она будет помнить вечно, но рассказать об этом сестре у нее не поворачивался язык. Об этом будут знать только он и она. Она попыталась выдавить из себя смешок.
– Эмили, ради всего святого, почему тебя это интересует?
– Не надо относиться к этому так легко, Оливия. – Эмили отставила в сторону чашку. – Я знаю, что Уильям без ума от тебя. И подумала... может, вы с ним целовались. И мне захотелось расспросить, что это для тебя значит. То есть... я хотела спросить, как ты себя при этом чувствовала... Ой, я совсем запуталась!
– Будто весь мир у моих ног, – слетело с губ Оливии, прежде чем она успела сообразить, что говорит.
– Да-а? Неужели правда?
Господи, помоги ей! Именно так. Только не с Уильямом... Печальная улыбка тронула губы Оливии.
– Эмили, – мягко сказала она, – не знаю, как тебе об этом сказать, поэтому, видно, лучше говорить все как есть. Видишь ли, я не люблю Уильяма. И может быть, это глупо, но замуж я выйду только за человека, которого полюблю.
– И вовсе это не глупо! – В глазах Эмили вдруг появилась тоска. – Я могу только молиться, чтобы так оно и было.
– И я тоже, родная, я всей душой буду молиться, чтобы и ты нашла свою любовь. – Оливия ласково сжала ее руку.
К ее ужасу, слезы вдруг брызнули из глаз Эмили. Оливия бросилась к сестре.
– Эмили! – Она обхватила ее за плечи. – Милая, что произошло?
– А я никогда, наверное, не выйду замуж. – Одинокая слезинка повисла на ресницах Эмили.
– Эмили, о чем ты говоришь? Ты еще так молода... так хороша собой и...
– И слепа.
От этих слов сердце Оливии чуть не разорвалось.
– Для того, кто тебя полюбит, это не будет иметь никакого значения.
– Я буду для него обузой! – Опустив голову, Эмили стиснула руки.
– Но ведь для меня же ты не обуза, – возразила Оливия. – Значит, не будешь обузой и для человека, который тебя полюбит.
– Ты не понимаешь, – прошептала Эмили, покачав головой. – Это так ужасно... полюбить человека... и знать, что никогда не увидишь его лица.
Острая боль полоснула Оливию по сердцу. В горле встал комок. Вместо ответа она только крепко прижала Эмили к себе. У нее возникло странное ощущение, что сестра чего-то недоговаривает. Оливия решила не расспрашивать. Если Эмили захочет, она сама расскажет.
– Конечно, я не могу судить, – мягко сказала она. – Я могу только молить Бога о том, что когда ты встретишь того, кто тебя полюбит, то это ничего не будет значить.
Эмили, как испуганный ребенок, прижалась к ней крепче. Улыбнувшись сквозь слезы, она решительно смахнула их с ресниц.
– Ты точь-в-точь как мама, Оливия: всегда знаешь, что нужно сказать, чтобы утешить. – Какое-то время, погрузившись в свои мысли, Эмили молчала. Потом снова
