жеста.

Ответом послужил прямой, красноречивый взгляд.

– Ты прекрасно понимаешь, что речь идет не о пожаре. Я говорю о постели и о нас с тобой. Неприлично...

– А тебе не кажется, что беспокоиться о приличиях поздновато?

– Вполне возможно. И все же... все же мне кажется, что не следует... повторять эту ночь. – Встретив недоверчивый, искренне недоумевающий взгляд Гидеона, Сара поспешила добавить: – Чтобы пожениться, необходимо лучше узнать друг друга – не в постели. Дело в том, что я теряю способность думать, когда ты рядом и... любишь меня.

– Вот и хорошо.

–  Ничего хорошего. Замужество – жизненно важное решение, и я хочу принять его на свежую голову.

– Так я сейчас же освежу твою голову! – шутливо воскликнул Гидеон и попытался ее обнять.

– Нет! – Сара отстранилась. – Нет. Вот в этом все дело. Ты хочешь, чтобы я забыла обо всем, кроме тебя. Тогда замужество произойдет само собой, я даже понять ничего не успею. А я хочу осознанно дать согласие на брак.

Черт бы побрад эту женщину! Почему она не похожа на остальных? Почему создает проблемы?

Стоп! Но ведь именно так поступила его мать, и в результате произошла катастрофа. Он не хочет, чтобы Саре пришлось пожалеть о том, что она вышла за него замуж.

И все же, как не прикасаться к ней, не обнимать, не лежать рядом? Он готов дать время на размышления, но это ни в коем случае не должно означать, что они не могут быть вместе, хотя бы время от времени. Ему предстоит показать Саре, что она желает близости не меньше, чем он сам. А для этого существует всего один способ.

– Хорошо, Сара. Мы постараемся лучше узнать друг друга. Будем заниматься строительством, разговаривать, но даже не прикоснемся друг к другу. Пусть будет так, если ты того желаешь. Встретив ее удивленный взгляд, Гидеон заговорил тише: – Не уверен, что ты хочешь именно этого. Но лучше разберись в своих чувствах сама. – Он замолчал, словно давая время обдумать услышанное. Потом тихо продолжил: – Однако позволь предупредить. Когда изменишь решение – а это непременно произойдет, – сама прибежишь ко мне. Потому что в следующий раз просить о любви придется именно тебе.

Собравшись с духом, капитан Хорн повернулся и ушел.

Первую неделю Сара провела на удивление спокойно. Днем было столько работы и споров между женщинами относительно того, кто и что должен делать, что на переживания не оставалось времени. Нужно было носить воду и кормить мужчин, косить и сушить тростник для крыш; шить матрасы из привезенного моряками полотна.

И все же Гидеон попадался на пути достаточно часто, и встречи напоминали о проведенной вместе счастливой ночи. Капитан советовался, как лучше расположить дома и какими их сделать. Если же ему требовалась помощь женщин, он тоже обращался к Саре, и несколько часов незаметно пролетали в бурных дебатах.

Нередко она и сама искала повод для встреч. Ей нравилось смотреть, как он работает – ловко, споро, умело, словно всю жизнь провел с топором и молотком в руках. Покрытые потом крепкие мышцы блестели на солнце. Во время ленча он садился под деревом рядом с ней, предлагал бананы, которые она полюбила, и сочные куски свинины, поджаренные на самодельном вертеле Сайласа. Иногда, что-нибудь передавая или принимая, он случайно касался ее рук, но на этом прикосновения заканчивались.

Дистанция должна была облегчить жизнь. Но этого не произошло. По ночам Сара лежала в своей каюте без сна и думала о Гидеоне. Его огромная роскошная кровать была совсем близко – на противоположной стороне кают-компании. Иногда, закрыв глаза, она представляла, как он гладит ее плечи, грудь, бедра. Порой фантазии побуждали прикасаться к своему телу, и она с ужасом осознавала свое порочное поведение.

Вторая неделя далась труднее. К этому времени споры, перебранки и волнения утихли и каждый спокойно занимался ставшим привычным делом. Все нашли себе занятие по душе и старательно трудились, искренне стараясь сделать остров как можно красивее и удобнее для жизни. Поводов для встреч и разговоров с Гидеоном стало гораздо меньше. Иногда он даже не делал перерывов на ленч. Но когда отдыхал, непременно садился рядом с ней.

И все же Сара постоянно, каждую минуту и каждую секунду ощущала присутствие капитана Хорна, даже если он занимался строительством или руководил заготовкой бревен в лесу. Она искала и находила все новые поводы, чтобы встретиться с ним, а потом искала и находила оправдание этим не слишком серьезным поводам. Зачем-то постоянно старалась дотронуться до него – как будто невзначай... коснуться руки, плеча или локтя. Она делала это не преднамеренно, просто так получалось. Но как только это происходило, он тут же замирал, пожирая ее голодным взглядом, и Сара, словно обжегшись, мгновенно отдергивала руку.

По вечерам Гидеон приносил подарки: кусочек ароматного мыла; отрез красивого шелка на блузку или шляпку; удивительной формы ярко-оранжевый коралл, который посчастливилось отыскать во время морской охоты. Он ни разу не подарил вещь, которую можно было бы считать украденной. Это радовало, хотя Сара не сомневалась, что могла бы утонуть в драгоценностях.

Гидеон не спешил уходить. Любил прогуляться рядом с ней по палубе, делясь мечтами и надеждами на процветание Атлантиса. Как ни старалась Сара сопротивляться волшебству слов, они очаровывали. Невозможно без волнения и радости представить себе общество, в котором и мужчины, и женщины будут жить и работать свободно, без насилия и жестокости недальновидного правительства. В этом обществе наказание соответствовало проступку, а оступившиеся, подобные Энн, не лишались самого необходимого.

Потом наступало самое тяжелое время. Гидеон провожал ее до двери каюты и прощался. Каждый раз Сара надеялась на поцелуй, но тщетно, Ну а в ночном одиночестве воображение продолжало события с того самого момента, на котором остановилась действительность. Прошло то время, когда она мечтала почувствовать прикосновение сильных теплых рук. Теперь хотелось ощутить сладость страстных горячих губ. Начинались воспоминания с простого поцелуя, но скоро мечты становились требовательнее и настойчивее: вот уже его руки и губы ласкают грудь, живот и потайное местечко.

Видение казалось невозможно скандальным и заставляло стыдиться самой себя. Иногда Сара, проснувшись, обнаруживала, что прикасается к собственному телу возмутительно, отвратительно, фривольно! Она сгорала ночью. Сгорала днем. Но Гидеон твердо держал данное слово и не прикасался к ней даже пальцем.

Третья неделя принесла перемены. Прикосновения возобновились, но совершенно неожиданным образом. Гидеон то остоторожно поправлял упавшую на глаза прядь, то брал за руку, чтобы помочь утром сойти по трапу с палубы на берег. Во время совместной трапезы – а теперь они всегда ели вместе – то и дело наклонялся за чем-нибудь и «случайно» касался груди. Садился так низко, что ноги непременно соприкасались при любом, даже самом незначительном движении.

Сохрани Сара ясный ум, непременно заметила бы, что Гидеон то и дело нарушает обещание не прикасаться к ней. Но, увы, рассудок давным-давно помутился. Да и само существование поддерживалось лишь этими короткими тайными прикосновениями. Подарки, которые он дарил, вызывали странный восторг, а обычай узнавать ее мнение по самым разным вопросам восхищал верх меры.

Но хуже всего было то, что ночные фантазии теперь дарили яркие сцены любви. Сара уже не пыталась подавить видения, а с радостью давала им волю. Ну а руки – эти предательские, порочные руки – совершенно вышли из-под контроля.

И все же даже они не могли погасить тот пожар, который все жарче разгорался где-то внизу живота, не могли удовлетворить страстную потребность в поцелуе, ласке, прикосновении и любовном проникновении.

В последнее утро третьей недели печальные мысли нахлынули мощной волной. Еще до восхода солнца, когда на шхуне все крепко спали, Сара встала и медленно побрела по пляжу к речке, надеясь хоть немного развеять тоску и трезво подумать о жизни.

В маленькой колонии сложился неписаный кодекс законов, и один из этих законов касался купания. По утрам вода в речке была слишком холодной, а потому женщинам отвели для купания послеобеденные часы, а мужчинам – ранний вечер, когда они заканчивали грязную работу. Простая система гарантировала женщинам уединение, особенно необходимое тем, кто еще не определился с выбором мужа.

Поэтому Сара удивилась, когда, подойдя к речке, увидела обнаженного Гидеона. Стоя в ледяной воде, он мылся. Стараясь остаться незамеченной, Сара спряталась за деревом.

Удивительно. Он что, каждое утро вот так плещется? Но зачем? Днем вода куда теплее и приятнее!

Следовало немедленно уйти, однако ночные видения и дерзкие фантазии еще сохраняли первозданную свежесть. Обернувшись, чтобы убедиться, что никто ее не видит, Сара осторожно выглянула из-за дереза.

Речка была мелкой – вода доставала лишь до колен. Гидеон стоял спиной. Набирал воду, обливался и растирался ладонями. Выглядел он поистине великолепно: мокрые черные волосы спускались по стройной мускулистой спине, крепкие ягодицы напрягались при каждом движении, сильные, покрытые темной растительностью ноги надежно упирались в каменистое дно.

Ночные видения воплотились в реальность, и Сара окончательно утонула в горячей волне. Что он сделает, если она