можем воспользоваться родительской гостиной. К тому же их дом расположен гораздо удобнее.

— Только не рассчитывай, дорогая сестренка, что пока ты организуешь все это, я буду каждый день наведываться в Филадельфию!

— Значит, наш бал состоится?

— Я обещал обдумать твою идею. А теперь будь любезна, отправиться наверх. Я провожу Каролину до ее комнаты. — Повернувшись к Николасу, Алекс тут же заметил, с каким благоговением его брат взирает на Каролину. — Николас, будь добр, не смотри так на мою подопечную. Если подождешь меня в библиотеке, я присоединюсь к тебе через несколько минут, и мы поговорим.

Натали, пожелав всем спокойной ночи, побежала наверх в свою комнату. Алекс взял Каролину за руку. Щеки ее порозовели, золотисто-карие глаза светились радостью.

— Алекс, я просто восхищена вашей семьей, — призналась она.

— Все это прекрасно, но что-то я не замечал в тебе такого восхищения, пока не появился Николас.

Каролина подняла на него сияющие глаза.

— Николас мне понравился. Он смотрит на меня так, что я чувствую себя особенной.

— Осмелюсь заметить, что ты — далеко не первый объект его пристального внимания, — мрачно пробормотал Алекс.

Вспомнив об их ссоре в усадьбе Ван дер Патов, девушка решила больше не провоцировать Алекса. Когда они поднимались по лестнице, Каролина почувствовала, как Алекс обнимает ее за талию, и поняла, что он не очень сердится.

— Кажется, я обещал тебе не быть чересчур деспотичным, правда?

— Да, Алекс, — тихо выдохнула Каролина.

— Тогда, пожалуй, мне лучше начать привыкать к тому, что молодые олухи скоро будут увиваться вокруг тебя. Я же не могу допустить, чтобы в моем собственном доме меня называли занудным, надоедливым старикашкой?

— Что вы, я и не собиралась!

Между тем они оказались у двери спальни Каролины, и она решила воспользоваться благодушным настроением Алекса.

— Можно мне поговорить с вами наедине?

— Конечно, — Алекс открыл дверь и пропустил Каролину вперед. — Что случилось, cherie?

— Вероятно, я покажусь вам ужасно глупой и, может быть, позже сама пожалею о своих словах, но сейчас мне просто необходимо сказать это.

— Что ж, скажи.

Алекс настороженно улыбнулся. Каролина внезапно опустилась возле него на колени и схватила его руку.

— Не могли бы вы… то есть я хочу сказать, не могли бы вы попытаться полюбить меня хоть немного? Возможно, я ошибаюсь, но одно время мне казалось, что мы становимся друзьями. Признаюсь, я не совсем понимаю наши с вами отношения, но иногда вы вели себя так, словно вам приятно мое общество… Я вот что имею в виду: несмотря ни на что, по-моему, между нами существовала какая-то близость. Теперь я осознала, что все это значит для меня больше, чем казалось раньше. Находясь рядом с вами… я почти не думала о том, что не помню своего прошлого. А потом, после того случая с солдатами в сарае, вы вдруг стали так холодны и отчужденны. Вероятно, я больше вам не нравлюсь, но мне очень не хватает наших прежних отношений и… — Голос Каролины задрожал, на ее глазах заблестели слезы.

Алекс протянул девушке руки и усадил ее к себе на колени.

— Ей-богу, Каро, таких глупостей я еще никогда не слышал от женщины! Конечно, мне не следовало сюда заходить. И видит Бог, я должен был запретить тебе и Натали пить вино! Неужели ты не догадываешься, что все это тебе лучше было держать при себе? — В его голосе послышались горькие нотки. — Хотя, возможно, наша ситуация — особая, и вся вина лежит на мне одном. Если бы в ту ночь я не уложил тебя в постель, то ни одна из этих сложностей вообще бы не возникла. — Каролина напряглась в его руках. — Если ты действительно хочешь правды, cherie, узнай ее. Мое поведение с тобой не имеет ничего общего с тем, как я в действительности к тебе отношусь. Ты мне более чем нравишься, настолько, что я сам себе удивляюсь. Но вместе с тем я испытываю к тебе непреодолимое желание, и оно не покидает меня ни днем, ни ночью, Каро. Вот почему мне приходится воздвигать между нами преграду. Я не хочу снова причинить тебе боль. Нет, дело не в том, что я джентльмен, а в том, что я… я в самом деле забочусь о тебе — на свой лад. — Он помолчал, хмуро уставившись в огонь. — Господи, я же всегда считал, что с девственницами — одни проблемы!

Каролина слушала его с радостью и ужасом.

— Вы хотите сказать, что ваше чувство ко мне не что иное, как похоть?

— Очень удачное выражение, моя прелесть. — Он иронично усмехнулся, прочтя в ее глазах желание, и решительно направился к двери. Уже у выхода он обернулся и безжалостно добавил: — Однако я не должен забывать: ты хорошо знаешь, что такое похоть.

Николас поджидал брата в библиотеке, на стеллажах которой разместилось более двух тысяч томов. Библиотека была обставлена новой мебелью, украшенной изящной резьбой. По стилю от нее отличался лишь массивный письменный стол Алекса с множеством ящиков и откидной крышкой.

Николас плеснул в стакан немного бренди из полупустого хрустального графина и закурил сигару. Когда Алекс вошел в библиотеку, Николас открыто взглянул на брата:

— О, вот и ты, наконец! Я с величайшим нетерпением ждал твоего прихода, чтобы просить у тебя руки твоей очаровательной подопечной!

— Замолчи, Николас! У меня сегодня неподходящее настроение для твоих дурацких шуток, особенно если они касаются Каролины. Черт возьми, мне нужно выпить!

Налив себе бренди, Алекс опустился в кресло.

Ничуть не смутившись, Николас добродушно продолжил:

— К сожалению, дорогой, с тех пор как я вошел в дом, ты держишься весьма неприветливо. Уж не разлюбил ли ты младшего брата?

— Признаюсь, твое поведение с Каролиной и впрямь вывело меня из себя. Но истинная причина моего дурного настроения — сама Каролина. Связавшись с этой ведьмой, я не знал ни минуты покоя и сильно опасаюсь, что в ближайшем будущем положение не исправится. И как это papa и maman угораздило уехать в такой неподходящий момент!

— Полагаю, они очень обрадовались бы, услышав, что вдруг понадобились тебе после стольких лет. Maman всегда страдает из-за того, что ты в родительском доме словно чужой! — рассмеялся Николас и, задумчиво почесав затылок, попытался сменить тему: — Успешно ли прошла твоя поездка в Коннектикут? Надеюсь, новые владения тебе понравились?

— Еще одна болезненная тема. Черт возьми, стоило мне месяц назад уехать из Филадельфии, как моя жизнь безнадежно осложнилась! А я-то, дурак, считал, будто с окончанием войны все мои проблемы исчезнут!

— Пожалуйста, Алекс, перестань говорить загадками и объясни толком, что происходит. Странно слышать из твоих уст проклятия и жалобы — это так на тебя не похоже!

Немного смягчившись, Алекс улыбнулся:

— Боюсь, ты попал в точку. Нельзя было допускать, чтобы эта девчонка взяла надо мной верх.

— Ума не приложу, как ей это удалось! — воскликнул Николас. — Ни разу еще не слышал, чтобы ты испытывал трудности из-за женщины!

— Вот это и бесит меня больше всего!

— Уверен, ты не допустишь, чтобы это опекунство погубило тебя, не так ли?

— Ситуация очень сложная, Ник, — мрачно усмехнулся Алекс, — однако я хотел бы рассказать тебе все, начиная с моей поездки в Коннектикут.

— Никто не выслушает тебя с таким искренним вниманием, как я, — ответил Николас.

— Так вот, как ты, вероятно, помнишь, эти владения я выиграл в карты у некоего Джозефа Бергмана.

— Смутно припоминаю.

— Имея дело с офицером, я не стал требовать того, что принадлежало мне по праву, решив пока оставить все как есть до конца войны. Я полагал, что он, как честный человек, сам пожелает выполнить свои обязательства. Вскоре Бергман заявил, что должен отдать мне какие-то бумаги, но я, уклонившись от ответа, просил его не спешить. В одном из боев беднягу ранили. Перед смертью он сказал: «Вы должны обо всем позаботиться, Бовизаж, — обо всем. Обещаете?» Разумеется, я пообещал. Потом он добавил, что у него в кармане жилета ключ от сейфа и там я найду бумаги, из которых все пойму. С тем он и умер, а я отправился в бой. Вернувшись к телу Бергмана, я не нашел в жилете никакого ключа, более того, проверив вещи покойного, не обнаружил никакого сейфа. Вся эта история показалась мне очень странной. Я подумал тогда, что в сейфе хранились ценности и какой-то негодяй просто-напросто удрал вместе с ним.

А на следующий день корнуольцы сдались, и мне стало не до фермы Бергмана. К счастью, в ту ночь, когда я выиграл ферму в покер, Бергман объяснил мне, где она находится. До этой осени мне не представлялась возможность отправиться в Коннектикут, и меня весьма мало волновали исчезнувшие бумаги. Полагая, что у покойного есть семья, я решил забыть об этой истории и оставить все имущество близким Бергмана. Позднее, приехав в Коннектикут, я увидел дом Бергмана — добротный, на вид обитаемый. Подозрение, что у моего сослуживца была семья, еще более укрепилось. Однако поскольку на мой стук никто не отзывался, я забрался в дом через окно и увидел оставленную посуду и еду, что окончательно убедило меня в правильности моих предположений. Второй этаж занимали три просторные спальни, в одном из гардеробов я узнал одежду Бергмана. Все в доме было перевернуто вверх дном.

— По-моему, это чертовски подозрительно, — заметил Николас.

— Ты прав, братец. Итак, я отправился на соседнюю ферму, до которой было не больше четверти мили, надеясь, что кто-нибудь поможет мне собрать воедино все кусочки этой чертовой головоломки. Представь себе мое удивление, когда, постучав в дверь, я услышал, что ее поспешно запирают изнутри на засов.