Девочка плакала, и слезы оставляли грязные бороздки у нее на щеках. Джеймс перевел взгляд на Аннору, а затем снова посмотрел на Доннела Маккея.

Джеймс не мог понять, как получилось, что все пошло не так, как надо. Хотя какая разница теперь, отчего это произошло? Это не должно его сейчас интересовать. Ему хотелось только одного – убить Маккея. Удача отвернулась от Джеймса, судьба снова сыграла с ним злую шутку. Он узнал горечь поражения. Единственное, что внушало надежду и утешало Джеймса в эту минуту, – то, что Торманд и Саймон скоро узнают о том, что с ним случилось. Они сделают все, что в их силах, чтобы вырвать Аннору и Мегги из рук этого негодяя. А самому Джеймсу важно только одно – безопасность его дочери и его любимой женщины. Ему и без этого пришлось столкнуться в жизни с тяжелыми потерями. Эту последнюю в его жизни утрату он не переживет.

– По-моему, тебе пора сдаваться, Волк, – сказал Маккей.

– Зачем? Чтобы я умирал медленно, как люди, которые хранили мне верность? Чтобы доставить тебе удовольствие? – Не было смысла скрывать перед Маккеем, кто такой на самом деле мастер Лавенжанс.

Доннел гордо вскинул голову и заявил, гладя на Джеймса с победоносным видом:

– Верно.

В следующее мгновение все воины Маккея набросились на Джеймса. Аннора закричала, испугавшись, что Джеймса сейчас зверски убьют прямо у нее на глазах. Джеймс некоторое время держался, показывая мастерское владение мечом, которое не могло не вызывать восхищения. Несколько воинов Доннела отступили, несмотря на приказ Доннела продолжать бой. Затем один из приспешников Доннела подкрался к Джеймсу сзади, пока тот отбивался от трех нападавших на него бойцов, и в итоге оглушил его сильным ударом рукоятки меча по голове. Джеймс упал на землю.

Аннора вскрикнула от ужаса и отчаяния, а затем замерла, глядя на то, как Доннел спрыгнул с лошади и подошел к Джеймсу. Когда он пнул Джеймса в бок, она ахнула, и в это мгновение Маккей обратил свое внимание на нее. Он подошел и пристально посмотрел ей в глаза. Под его колючим взглядом Аннора съежилась и втянула голову в плечи.

– Итак, кузина, ты не нашла ничего лучшего, как предать меня, связавшись с этим преступником? – спросил он ледяным тоном, от которого по спине у Анноры побежали мурашки.

Она покачала головой, решив придерживаться истории, которую рассказал Джеймс, – о том, что он забрал ее с собой только потому, что она была няней ребенка.

– Я не могла оставить Мегги.

Доннел буравил ее взглядом.

– По-моему, он забрал тебя с собой не только поэтому, – пробормотал он. – Здесь не место, чтобы это обсуждать, но не сомневайся – я выведу тебя на чистую воду. – Он перевел взгляд на Эгана: – Посади эту женщину и скулящего ребенка на лошадь, и давай отвезем Волка в темницу, где ему и место.

Краешком глаза Аннора увидела, как воины Доннела подняли Джеймса и перекинули его поперек седла. Она старалась убедить себя, что еще не все потеряно, что Джеймс жив и это самое главное. Эган посадил Аннору на лошадь и сунул ей на руки беззвучно плачущую Мегги.

Аннора обрадовалась, увидев, что Эган сел верхом на собственную лошадь. Взяв в руки поводья, он направил лошадь в сторону Данкрейга. По дороге Аннора успокаивала Мегги и старалась не думать о том, что ждет ее, когда все они вернутся в Данкрейг. Судя по всему, Доннел не очень-то верил в то, что его кузина – всего лишь невинная жертва. Ей нужно каким-то образом убедить его в этом, иначе ее заключат в темницу, и тогда она уже не сможет помочь Джеймсу.

Аннора незаметно посмотрела на неподвижное тело Джеймса. Его лицо было в крови. Аннора молила Бога о том, чтобы его рана не была серьезной.

Она решила, что ей нужно разработать какой-то план. Если ей удастся избежать смертельных побоев, если ее не бросят в темницу, для того чтобы впоследствии повесить как изменницу, ей нужен план, как вызволить Джеймса. Печаль и досада после всего случившегося, а также отчаяние и тревога за судьбу возлюбленного и свою собственную участь мешали ясности мысли. Анноре потребовались неимоверные усилия, чтобы собрать свою волю в кулак и не думать о плохом. Ей нужно использовать любую возможность помочь Джеймсу, даже если эта возможность ничтожно мала. Ей нужно выбрать благоприятный момент для этого – она всегда будет начеку и не позволит, чтобы отчаяние сломило ее.

К тому времени, когда Аннора оказалась в комнате для хранения бухгалтерских книг, она совсем выбилась из сил. По пути в Данкрейг Эган не спускал с нее глаз, а она в это время старалась, чем могла, утешить малышку Мегги, которая все время плакала. От взглядов, которые бросал на нее Эган, Анноре становилось не по себе. Он смотрел на нее так, словно пытался вычислить, прикасался ли к ней другой мужчина. После того как у Анноры появился возлюбленный, ей было трудно вести себя как ни в чем не бывало, словно она была девственницей – невинной и смущающейся. Любовь к Джеймсу не вызывала в ней чувства вины, но Аннора боялась, что нечаянно скажет или сделает что-нибудь такое, что может ее выдать.

– Хочешь, чтобы я поверил, что ты пошла с Драммондом только потому, что он забрал Мегги? – холодно спросил Доннел, усаживаясь за стол.

– Ты велел мне заботиться о ней, Доннел. Я решила, что это мой долг – быть с ней и защищать ее.

– Ах, вот оно что! А разве Драммонд ворвался в твою спальню и избил Эгана до бесчувствия не потому, что вы с Драммондом были любовниками?

– Не забывай, что я – незаконнорожденная, кузен, и не стала бы повторять ошибок моей покойной матери. Я научена ее горьким опытом. Эган пытался меня изнасиловать. Он был незваным гостем в моей спальне. Я вовсе не старалась его заманить к себе в комнату, чтобы мастер Лавенжанс его там избил.

– Этот человек – не тот, за кого себя выдавал. Он – сэр Джеймс Драммонд. Тот, кто убил нашу кузину Мэри.

– Ты в этом уверен?

Доннел выпрямился и с гневом посмотрел на Аннору:

– Разумеется. А разве повязка на глазу не вызвала у тебя подозрений?

Аннора совсем забыла, что накануне, во время их побега из Данкрейга, Джеймс снял повязку.