озарило. Желание, до сих пор неясное, вдруг обрело четкость.

— Это мое судно, — сказала она. — Я нашла его, не дала ему сесть на мель. Оно наше, если ты хочешь, но вообще-то по справедливости оно мое.

Рыжая Лисица издал возглас раздражения, смешанного с изумлением.

— Я спрашиваю тебя еще раз: для чего тебе это судно?

— Сражаться, — тихо ответила Кендалл.

Рыжая Лисица в отчаянии вскинул вверх руки, потом стремительно шагнул к якорному вороту и остановился возле него. Кендалл поспешила следом.

— Послушай меня. Рыжая Лисица…

— Нет!

— Мы можем многое сделать, главное — поставить перед, собой цель.

Индеец повернулся к Кендалл лицом, темные глаза его горели гневом.

— Глупая женщина! Я хочу защитить тебя, а ты сама идешь навстречу опасностям и даже смерти.

— Рыжая Лисица, я больше не могу вынести этого бесконечного ожидания.

— Ночной Ястреб придет в неописуемую ярость.

— К черту Ночного Ястреба! — воскликнула Кендалл, пораженная собственной смелостью, но уверенная в том, что индеец не заметит ее игры. — Рыжая Лисица, Брент бывает здесь только краткими наездами, а потом опять уходит в море. Я очень люблю его, но он легко забывает меня ради своей войны. Он каждый день рискует быть убитым, но это считается в порядке вещей. Я не его собственность. Рыжая Лисица, я не рабыня. Моя жизнь принадлежит мне, так же как его жизнь принадлежит ему. Пожалуйста, Рыжая Лисица, послушай меня, прошу тебя. Мы можем сделать что-нибудь очень хорошее с небольшим риском. Например, мы могли бы выслеживать небольшие корабли янки, которые патрулируют берег. Мы могли бы…

— Без экипажа? — скептически поинтересовался Рыжая Лисица.

— Мы можем найти экипаж. — Вождь насмешливо хмыкнул:

— Где, Кендалл, в поселке? Да там остались только несмышленые детки и древние старцы.

— Старые не значит бесполезные. Кроме того, у тебя есть воины, Рыжая Лисица.

— Белые никогда не воюют бок о бок с индейцами. Они используют нас как союзников, но никогда не действуют вместе с нами. То, что ты предлагаешь, это…

Кендалл впервые услышала, как вождь запнулся, подбирая подходящее английское слово.

— …смешно! — взорвался он, наконец, кипя от негодования. Кендалл повернулась к нему спиной.

— Я уже сказала тебе, Рыжая Лисица, это — мое судно. И я буду ходить на нем, с твоей помощью или без нее.

Рыжая Лисица разразился потоком ругательств — так, во всяком случае, показалось Кендалл. Вождь говорил на своем языке так быстро и горячо, что она совершенно не улавливала смысла его слов. В конце тирады прозвучало имя Брента, и Кендалл резко обернулась. Она посмотрела в его глаза. В ее взгляде была откровенная мольба.

— Рыжая Лисица, Брент ничего не узнает. Он вернется сюда не раньше чем через несколько месяцев. Мы можем незаметно курсировать в гавань и обратно, поставляя амуницию, которую Брент сможет потом забирать для нужд нашей армии. Знаешь, Рыжая Лисица, я даже немного разбираюсь в пушках. Эти, например, называются «попугаи», и из них можно очень неплохо стрелять. Я, — глаза Кендалл слегка затуманились, — достаточно долго прожила в Форт-Тэйлоре, чтобы узнать кое-что об артиллерии. Ты что, не слушаешь меня. Рыжая Лисица? Мы изменим название и назовем наш корабль «Гордость повстанца»! Нам не нужен экипаж больше чем в двадцать человек. Десять белых, десять индейцев, и…

— Одна женщина? — спросил вождь с невеселой усмешкой.

— Да, — спокойно ответила Кендалл. — Между прочим, я не такой уж плохой моряк. Ведь смогла я добраться сюда из форта в гребной шлюпке! Мы будем осторожны и сначала опробуем крылышки на чем-нибудь простом, прежде чем пытать счастья в большом полете. Рыжая Лисица, женщины уже участвуют в этой войне с обеих сторон как шпионки. Иногда они вступают в армию, как мужчины, переодеваясь в мужское платье. Я конфедератка, Рыжая Лисица, и мой долг — сражаться!

— Ты хочешь сражаться или мстить?

— Какая, в сущности, разница?

— Ты знаешь, что тебя ждет, если ты попадешь в плен? — Кендалл, не дрогнув, выдержала взгляд индейца.

— Да, я знаю, что меня ждет.

Рыжая Лисица поднял якорь и закрепил его. Потом сказал:

— Я не могу сделать такую гадость единственному белому человеку, которого называю своим другом.

— Тогда мне придется обойтись без тебя, — упрямо произнесла Кендалл.

Рыжая Лисица устало вздохнул. В разговоре ни разу не упоминалось о смерти Аполки, но Кендалл знала, что индеец никогда не забывал об убитых жене и сыне.

— Армстронги не позволят тебе это сделать. Они никогда не согласятся с такими дурацкими планами.

Кендалл опустила глаза, чтобы спрятать улыбку. Она поняла, что сумела убедить Рыжую Лисицу. И уж если ей удалось уговорить индейца со стальной волей и железным характером, то это значит, что ей удастся уговорить кого угодно.

«Гордость Новой Англии» превратится в «Гордость повстанца», судно выкрасят серой краской, и оно станет верно служить Конфедерации.

Конечно, Брент будет очень недоволен, когда узнает об этом, но Кендалл от души надеялась, что ему никогда ничего не станет известно.

Да и не может она позволить себе роскошь все время думать о Бренте. Так же, как и нельзя постоянно думать о том, что она могла ударить человека ножом, а Рыжая Лисица спокойно прикончил его. И нельзя постоянно терзать себя мыслью о возможной встрече с Джоном Муром.

Ни Брент, ни Рыжая Лисица никогда не поймут, что она сама должна вести битву с человеком, который превратил ее жизнь в ад задолго до того, как началась эта злосчастная война.

Но все же, как долго нет Брента! В эти бесконечные дни и бессонные ночи она иногда думала о том, как трудно ей поверить, что когда-то этот человек страстно сжимал ее в своих объятиях.

Любовь — тонкая и неосязаемая материя. Кендалл часто одолевали сомнения, сможет ли она сохранить свою любовь среди этого кошмара братоубийственного кровопролития…

Войдя в залив Норфолк, «Дженни-Лин» поднялась по реке Джеймс и достигла гавани Ричмонда. Судно получило пять прямых попаданий, но сумело удержаться на плаву и сохранить драгоценный груз.

Брент был рад ступить, наконец, на твердую землю, но сразу же по прибытии попал в дружеские объятия офицеров флота. Ему пришлось терпеливо выслушивать многочисленные поздравления, приветствия и принять приглашение президента Дэвиса и военно-морского министра Мэллори.

Приказав Чарли заняться ремонтом, Крису проследить за разгрузкой и распределением морфия, Брент сошел на пристань и скоро оказался на улицах Ричмонда.

Насколько же жалко выглядела столица Конфедерации в сравнении с Лондоном!

В Англии не было недостатка в шелках и атласе. Улыбающиеся женщины в нарядах, сшитых по последней парижской моде, украшали своим изяществом улицы, не желая ничего знать о нищете, рубища которой нестерпимо воняли у них под носом. Не желали они знать и о той дурацкой войне, которая бушевала где-то за океаном.

Дурацкая война…

Ричмонд был мрачным и торжественно-молчаливым. Немногочисленные прохожие на улицах — напряженными, подавленными и худыми.

Хорошо одетый негр сердечно встретил Брента у входа в дом президента и проводил капитана в уютную гостиную.

Пожав руку президенту, Брент был поражен тем, как постарел Дэвис за последний год. Мэллори тоже выглядел не лучшим образом.

Черный лакей налил всем бренди и предложил Бренту сигару. Макклейн закурил, наслаждаясь великолепным табаком. Нет, все-таки что ни говори, но там, в Британии, не умеют делать хороших сигар.

— Я слышал, вас обстреляли на подходах к порту? — озабоченно произнес Джефферсон Дэвис.

— Да, сэр. Нас заметили два фрегата и погнались за нами, как только разглядели флаг.

— Однако вы ушли от них. — Дэвис покачал седой головой. — Вы — нетипичный человек, Макклейн, один из тех мужчин, которые составляют славу и честь нашего славного Юга, — тихо сказал он больше себе, чем Бренту. Затем сухо улыбнулся своему официальному гостю.

— Вы, наверное, заметили, капитан Макклейн, что я принимаю вас сегодня в неформальной обстановке. — Он помолчал, его лицо болезненно сморщилось. — На севере идут тяжелые бои, нам пришлось эвакуировать женщин, вот почему здесь нет моей супруги Варины.

Брент согласно кивнул, пристально наблюдая за выражением лица президента. Какая ирония судьбы в том, что Джефф Дэвис вообще сидит в этом доме! Нынешний президент Конфедерации очень долго противился отделению южных штатов — до тех пор, пока Эйб Линкольн не заявил, что считает вражескими все территории, на которых процветает рабство. Дэвис заседал в сенате Соединенных Штатов и был военным министром при президенте Франклине Пирсе. Являл собой образец джентльмена — статный, высокий, исполненный чувства собственного достоинства, с прямым и честным характером. Единственным его недостатком было слабое здоровье. Отличаясь горячим темпераментом, он нередко ссорился с генералами — исключение составлял только Роберт Ли, старый товарищ президента по Уэст- Пойнту.

— Я заметил, сэр, что улицы очень пустынны, — произнес Брент.

— Я не вижу сейчас реальной угрозы нашей столице, — торопливо, словно оправдываясь, проговорил президент. — Такого рода опасности не будет, пока нашими армиями в Виргинии командуют такие генералы, как Ли и Джексон!

Сузившимися глазами он пристально посмотрел на Брента. — У вас же есть родственники