люблю тебя, Брент, — невинно ответила она. Он сдавленно застонал и снова прижал ее к себе, пожирая своими горящими серыми глазами. Его мундир не мешал Кендалл чувствовать обжигающее прикосновение его тела. Жар пронзил ее внезапной вспышкой лихорадочного возбуждения и какой-то веселой отваги. Лицо Кендалл зарделось.

— Как, прямо здесь?

Брент пальцем откинул с ее лица прядь волос:

— Угу…

Она вдруг почувствовала, что подкашиваются ноги. Уловив это, Брент обхватил ее, бережно уложил спиной на песок и лег рядом. Он медленно ласкал поцелуями ее губы — то были медлительные, сладостные поцелуи, а руки гладили ее тело. Хотя он ласкал Кендалл очень осторожно, едва касаясь, она трепетала от близости его невероятной силы.

— Брент, — прошептала она, приникнув к его губам.

— Мм?

— А что, если кто-нибудь придет?

— Никто сюда не придет, — ответил он, а его длинные сильные пальцы расстегивали крючки на платье Кендалл.

— Брент?

В ответ он снова промычал нечто невнятное.

— А что подумают Армстронги? — не унималась Кендалл. — Они же будут нас искать.

— Они подумают, что мы нашли очаровательный уголок в лесу и занимаемся там любовью.

— Брент! — Одежда соскользнула с обнаженных плеч Кендалл, и Брент жадно впился губами в нежное тело. Кендалл застонала и прижалась к Бренту, размягченная и не делая больше попыток протестовать.

Он смотрел на нее с нежностью и страстью потемневшими от желания глазами. Чувства его передались ей, и она вспыхнула от долго сдерживаемого любовного томления. Брент снял мундир, свернул его валиком и бережно подложил Кендалл под голову, потом разметал ее волосы по песку, зачарованно взирая на нее. Он снял с себя рубашку, и Кендалл, глядя на его обнаженную грудь, не смогла оставаться спокойной. Издав сдавленный крик, она рванулась к нему, прижалась всем телом и приникла лицом к завиткам жестких волос, покрывавших его мужественный торс.

— Я больше не могу без тебя, — прорыдала она.

Он ничего не ответил, провел ладонью по ее нежной шее и, опустив руку дальше вниз, взялся за подол юбки. Он стащил ее через голову Кендалл. Великолепные длинные волосы водопадом обрушились на ее груди, и Брент, испустив сдавленный крик, отбросил в сторону юбку и начал неистово ласкать возвышения любимой и долину между ними. Он исступленно целовал ее шею, губы, грудь… Огонь его страсти вливался в Кендалл с каждым поцелуем, заставляя ее забыть, что ложем им служит песок, а над ними простирается бездонное синее небо. Кендалл объяла сладостная истома, которая занялась внутри пламенем, запредельным в своей сладости. Желание самой прикоснуться к возлюбленному поднялось такой жаркой волной из самых глубин ее существа, что затопило се всю. Она схватила за волосы Брента и стиснула его голову в ладонях. Жар полыхал, и движимая любовью, желанием, нежностью, она стала ласкать его везде, куда могла дотянуться руками.

Она почувствовала, как его ищущая рука скользнула за пояс панталон и погладила ее живот. Словно котенок, она всем телом выгнулась навстречу его ласке, полностью раскрепостившись на песчаном берегу божественно красивой бухточки. Первозданная страсть закипела в груди, ей захотелось сделать что-то необыкновенно хорошее этому человеку. Который столь искусно передал ей огонь, в котором горел сам.

Не отрывая глаз от Кендалл, Брент присел на корточки и потянул за тесемки ее панталон. Приподняв сильными руками ее бедра, он освободил ее от одежды, которая еще прикрывала ее наготу. Он не спешил, наслаждаясь видом постепенно обнажавшегося тела, нежно целуя каждый появляющийся из-под одежды дюйм. Усы тревожили Кендалл, жаркое и влажное прикосновение губ вливало в ее тело жидкий огонь. Это была упоительно сладкая мука. Кендалл содрогнулась, но Брент не спешил прерывать любовную пытку, стараясь довести возлюбленную до полного исступления. Она затрепетала и, забыв обо всем на свете, выкрикивала его имя.

Макклейн поднялся, сбросил шпагу и сапоги, взялся за бриджи, но Кендалл опередила его. Вскочив на колени, она поспешила помочь любимому. Всем сердцем она поняла, зачем он так долго ласкает ее, доводя до полного изнеможения, питая ее своей страстью. Огонь, бушевавший в ней, горел все сильнее и сильнее, она ждала продолжения, ждала момента, когда, слившись с его мощными бедрами, гладкой кожей мускулистого живота, сможет беззаветно отдаться безмерной силе его мужественности.

Он опустился на колени, обнял ее, жадно приник к губам и высоко приподнял над песчаным ложем. Его ласковые руки гладили ее спину, он баюкал ее, как маленького ребенка, проводя руками по округлым ягодицам, наслаждаясь жидким огнем, который плавил в горниле нежности их обнаженные тела. Вот он поднял ее выше и затем бережно опустил на песок, черты его лица странно напряглись. Он раздвинул ей ноги и вошел в нее одним страстным и сильным движением, которое само по себе вызвало в Кендалл ощущение необыкновенного чуда. Жар объял все ее тело, доставив высочайшее наслаждение, сладость, она упивалась этим до потрясения, обнимая Брента, а он заполнял все ее существо.

Приподнявшись над Кендалл, он посмотрел ей в глаза. Она не ведала стыда. Обхватив его шею, без страха взглянула ему в, лицо, испытывая настоящее чувственное чудо. Волны прибоя ритмично бились о берег, тихо раскачивались верхушки сосен. Теплый песок грел спину. Это были давно знакомые ощущения, но сейчас звуки природы усиливали первозданный восторг от его обладания ею, оттого что он заполнил ее тело своим, оттого что она безраздельно принадлежит ему в такое прекрасное время.

— Я люблю тебя, Брент, — прошептала она. — Я так сильно тебя люблю!

Он улыбнулся и ответил, приблизив свой губы к её губам:

— Я тоже люблю тебя, моя маленькая южаночка. Я тоже люблю тебя…

Нежно поцеловав ее, он слегка приподнялся и начал ритмично двигаться в ней. Нежность воспламеняла любовный голод, голод удесятерял желание. Кендалл выгнулась навстречу Бренту, извиваясь в исступлении. Податливая, дарящая красота женщины распалила его страсть. Казалось, у нее нет границ. Но тут он услышал, как Кендалл, дрожа, неистово закричала от испытанного свершения, а его семя горячей струёй излилось в ее лоно. Наслаждение их было полным…

Он приник к ней в молчании, наполненном умиротворением и покоем, потом лег рядом и стал легонько поглаживать ее руку. Сосны прикрывали их от прямых палящих лучей солнца, и единственное, что сейчас мог испытывать Брент, было ощущение прекрасного, ничем не омраченного счастья. Любимая женщина лежала рядом с ним, не стыдясь яркого света чудесного дня, красивая, как солнце и море.

Они долго молчали, тихо наслаждаясь присутствием друг друга. Нежные прикосновения временами будили страсть, которую они утоляли. Взаимное желание вспыхивало, как огонь, вознаграждая их за долгие месяцы грез и сновидений. Первым нарушил молчание Брент.

— Я и в самом деле люблю тебя, Кендалл, — тихо произнёс он. — Только поэтому иногда веду себя, как сумасшедший. Меня так пугает, что с тобой может что-нибудь случиться.

Кендалл приподнялась на локте и взглянула на него томным, любящим взглядом, затуманенным волшебством любви.

— Сколько времени у нас осталось? — спросила осевшим голосом.

Он вздрогнул:

— Сегодняшняя ночь. Завтрашний день. И еще одна ночь. — Она легла на него, и золотой шелк ее волос, дразня, разметался по его телу.

— Так не будем терять времени, — пробормотала она, покрывая поцелуями его нагое тело.

От этого водопада любви в Бренте снова вспыхнула страсть. Он схватил Кендалл за плечи, почти сердясь на себя за то, что так легко поддался ее чарам, и прижал к песку.

— Да, не будем терять времени, — горячо выдохнул он. И снова он любил ее с потрясающей страстью…. И потом любил ее, потом еще и еще. А романтическую бухту постепенно заливал золотой свет наступившего заката.

Барбекю Эйми Армстронг имело необыкновенный успех. Поприветствовать героев Конфедерации собрались почти все поселенцы, жившие на холмах возле устья реки. Играли скрипки и флейты, на дорожках сада весело резвились дети. Мужчины обсуждали породы лошадей, виды на урожай и ход войны; женщины делились кулинарными рецептами и дружно вздыхали над иллюстрациями «Дамской книги», которую Брент еще в декабре конфисковал на какой-то федеральной шхуне.

Высоко в небе, освещая шумную пирушку, висела полная луна; ее серебристый диск, словно соревнуясь с музыкантами, придавал вечеринке дерзкую радость. Трудно было поверить, что совсем близко отсюда янки овладели фортом Даллас в верховьях реки Майами. Однако гарнизон этого почти угасшего форта вряд ли особенно беспокоился по поводу горстки поселенцев Богом забытого уголка вблизи залива. Их было слишком мало, да и жили они у самой границы диких, необжитых болот — какая может быть от них опасность? Откуда было знать янки, что самые непримиримые противники дела Союза живут именно здесь.

Кендалл тоже не было дела до веселья, царившего во дворе Армстронгов. Она ловила каждый миг счастья. Она была бесконечно благодарна Эйми и Гарольду за то, что они приняли ее без лишних вопросов. Самое высокоморальное и консервативное общество, собравшееся сейчас в доме, приняв величественную осанку и вздернув подбородки, решило чествовать Кендалл как героиню. Еще бы: она была женщиной, пострадавшей от тирании Севера, она стала подлинным воплощением всего поруганного Юга. Понятно, что между нею и героем Брентом Макклейном возникла пылкая любовь — это же так естественно! Любовь Кендалл Мур к повстанцу и ее преданность придали ей