метнула на Джоакина обезумевший взгляд.
— Думаю, вы узнали кольцо? Припоминаю, что видел его у вас на руке, когда мы ехали в фургонах. — Он снова сел.
Она со страхом разглядывала кольцо.
Перед самой смертью его отдала ей мать. Когда они с Сетом были на ранчо, Джейк съездил в Санта-Фе и там кольцо растянули — пальцы у Сета были гораздо толще. Она надела кольцо Сету, и с тех пор он его не снимал. Раз кольцо у Джоакина, значит, Сет поверил ее записке.
— Он поверил, — прошептала Мор: ан едва слышно.
— Более того, прелестная моя Морган, похоже, с вашим мужем произошел несчастный случай и он уже никому не сможет помешать.
— Несчастный случай? — только и смогла вымолвить Морган. — Несчастный случай! Что вы хотите сказать? Вы обещали мне, что если я напишу записку, вы не сделаете ему ничего плохого и не убьете его.
— Вы, Морган, должны научиться не доверять людям. — Тон у него стал саркастический. — Мог ли я оставить его в живых, когда ему известно, что я увез его жену? Раз владелец ранчо умер, а его молодую жену не могут нигде найти, завладеть его ранчо будет очень легко. Но даже если бы ранчо было мне совсем ненужно, я бы все равно убил Сета Колтера. — Глаза его пылали ненавистью. — Я бы убил всех Сетов Колтеров на свете.
Морган закричала и бросилась на Джоакина, ее ногти были острые, как когти зверя. Она бы убила его собственными руками. Но ноги у нее были связаны, и она беспомощно упала на пол, проклиная убийцу своего мужа.
— Какие слова я слышу от красивой маленькой птички. — Он заломил ей руки за спину. Она повернула голову и впилась зубами в его руку. Джоакин взвыл и ударил ее по лицу. Голова Морган от удара закружилась. Он снова связал ей руки, вставил в рот кляп и посадил ее на кровать. И процедил сквозь зубы:
— Мои люди заняты сейчас необходимыми приготовлениями. Через несколько часов я вернусь в последний раз. — И он ушел.
Сет мертв. Несмотря ни на что, Джоакин убил его. Мир полон Котов и Джоакинов. Даже те почти пять недель, что она провела с Сетом, были омрачены его ревностью. А теперь он мертв, он умер, думая, что она его предала.
— Эта? — Голос был низкий, с сильным акцентом.
Морган лежала уже несколько часов, слезы пропитали повязку на рту. Больше слез не было. Она уже даже не чувствовала, что ноги занемели, а запястья — в крови.
Когда Джоакин вернулся, она не обратила внимания ни на него, ни на вошедших вместе с ним. Выражение ее лица его испугало, словно она тоже была мертва, как и ее муж.
Он развязал Морган, но она не пошевельнулась.
— Мне больше нравится, моя любовь, когда ты яростно кидаешься на меня.
Она не отвечала и даже не прикоснулась к натертым запястьям и щиколоткам.
— Prop petite[5]. — В голосе заговорившего человека ясно сквозило пренебрежение. Это был небольшой, коренастый человек, одетый в грубую холщовую одежду и шкуры животных. Тусклые волосы спускались до плеч. В одном ухе блестела золотая серьга.
— Не люблю, когда они такие маленькие. Они не выдерживают пути до побережья. А уж с этими блондинками совсем хлопот не оберешься — трудно сдерживать индейцев. Они любят светловолосых. — Он схватил Морган за волосы и наклонился к ее лицу. — Эту что-то потрясло до глубины души. И будет трудно уследить, чтобы она чего-нибудь над собой не сделала.
— Хорошо, чего ты, Жак, хочешь? Еще денег?
— С ней хлопот не оберешься.
— Держи! — Джоакин всунул несколько купюр в мозолистую руку француза.
Жак снова схватил Морган за волосы и поставил ее на ноги.
— Она должна надеть что-нибудь другое. — Резким движением он разорвал красное шелковое платье сверху донизу. У Джоакина перехватило дыхание. Он шагнул вперед. Потом остановился.
— Кожа и кости! Возни с ней будет много, но если она выдержит переход через горы, мадам Николь даст за нее хорошую цену.
Затем гортанно сказал что-то высокому мускулистому человеку, стоявшему в дверях.
Морган впервые увидела индейца. На нем были длинный, некогда белый мундир, кожаные краги и высокие мокасины. Она смотрела на все безучастно и даже не попыталась прикрыться. Индеец исчез и быстро вернулся с узлом, который бросил на кровать.
— Надевай! — скомандовал Жак.
Она не шевельнулась. Жак ударил ее и бросил в нее узел. Она молча встала. Платье упало к ее ногам. Француз ловко перерезал ножом шнуровку корсета и разрезал на спине белье.
Морган была словно мертвая. Джоакин жадно разглядывал ее наготу, но ей было все равно. Спокойно и неторопливо Морган оделась в кожаную рубаху и штаны. Она натянула мокасины — они оказались ей до колеи. Одежда была ей велика и скрыла очертания фигуры.
Все вышли во двор, один из индейцев подсадил Морган в седло на старого пони. Француз взял лошадку под уздцы и повел ее. Морган совсем не думала о том, куда ее везут.
Много часов они ехали под палящим солнцем Нью-Мехико. Лицо Морган обгорело, от долгой езды заболела спина. Только однажды француз передал ей флягу с водой.
Индейцы и француз ехали молча, и Морган могла неотступно думать о смерти Сета.
Когда они достигли большого лагеря, солнце уже стояло низко. Морган смутно различала вокруг себя людей и лаявших собак. Ее стащили с лошади и поволокли к хижине — неказистому сооружению из палок и пучков травы.
Она упала, привалившись к задней с гене хижины. Усталость во всем теле прижала ее к острым сучьям, коловшим спину. Глаза постепенно привыкли к темноте, и она увидела в хижине еще трех женщин. Две смотрели на нее, а третья лежала в углу, скорчившись и отвернувшись от всех. Самая старшая вышла и вернулась с ковшом воды. Она медленно поднесла его к губам Морган и посоветовала пить не торопясь. Потом расстелила на полу толстое одеяло и предложила Морган лечь. Она накрыла ее другим грязным одеялом.
— Теперь поспи немного, дорогая. Завтра они отправятся дальше, и тебе надо отдохнуть. — Она погладила лоб Морган и та скоро заснула.
Наутро у Морган все тело онемело, так что она едва могла двигаться. Женщина, помогавшая ей накануне, сказала, что она должна быть покладистой, а не то Жак отыграется на них всех. В ее глазах Морган прочла мольбу.
Морган молча, подчиняясь указаниям женщины, помогла разобрать хижину и укрепить шесты на повозке, в которую впрягли лошадь. Индеец рукой показал ей на одного из покрытых пылью пони, на которого Морган безропотно взобралась.
Они двигались длинной колонной два дня, только ночью останавливались на несколько часов. Женщина, продолжавшая опекать Морган, ехала с ней рядом, давала ей длинные узкие полоски сушеного мяса и фляги с водой.
На исходе второго дня они снова сделали привал, построив грубые укрытия. Когда Морган укладывала пучки травы на крышу хижины, около нее остановился Жак.
— Мои разведчики говорят, что никто за нами не гонится. Маленький испанец сказал, что убил твоего мужа, но я бы такому, как он, не верил.
Морган смотрела на француза, словно видела его в первый раз. Он был невысок, плотен, над одной бровью — шрам, а над ремнем нависал живот. Он казался очень старым, будто каждое событие в жизни проводило морщину на его загорелом лице. Он вытянул грязную руку и погладил грудь Морган. Она непроизвольно отстранилась.
— Ах, значит, ma petite[6] оживает. Они все так. Тебе везет. Во время других переездов я позволял своим amis[7] получать от
