как грустно. Я готов был разрыдаться. Но вот в этом году я это сделал. Прощай.

— Прощай, — прошептала она.

Он открыл дверь и остановился на пороге, глядя в будущее.

— О, Ниночка, Ниночка, — прошептал он и вышел, осторожно и без стука прикрыв за собой дверь.

Словно отброшенная этим звуком, жена рухнула в кресло.

Прежде чем Стив успел встать со своего кресла, они ворвались в комнату, схватили его, зажали рукой рот и потащили, обмякшего от ужаса, вон из его маленькой солнечной квартирки. Он видел проплывающий под ним потолок с растрескавшейся штукатуркой. Отчаянно мотая головой, он освободил рот и на мгновение, когда они силой вытаскивали его из квартиры, увидел стены своего тихого жилища, увешанные фотографиями сильных мужчин из журнала «Сила и здоровье», а на полу расшвырянные в ходе короткой схватки номера детективных комиксов, которые он читал, когда за дверью послышались их шаги.

Теперь он, как мертвый, висел между четырьмя парнями. Долгое время ему было настолько не по себе от страха, что он не мог даже пошевелиться и висел мертвым грузом, пока они вытаскивали его на ночной воздух. И Стив думал: «Все это неправда, это же Юг, я белый, они белые, но они пришли ко мне и схватили меня. Такого не может быть. Так не бывает. Что случилось с этим миром, если такое может произойти?»

Потная ладонь зажала его рот, и они, встряхивая его, как пьяного, потащили через лужайку. Он услышал, как чей-то голос, легкомысленно усмехнувшись, сказал: 'Добрый вечер, мисс Ландрисс. Это наш друг Стив Нолан. Опять напился, мэм. Да, мэм!' И все засмеялись своим притворным смехом.

Его бросили на заднее сиденье машины, туда же с обеих сторон нырнули двое мужчин и зажали его между собой, словно заложив что-то между страницами книги в жаркий летний вечер. Машина, переваливаясь, отъехала от тротуара, и тогда голоса начали говорить, а рука убралась со рта Стива Нолана, так что он смог облизнуть губы и посмотреть на своих похитителей безумно моргающими, остекленевшими глазами.

— Ч-что вы собираетесь со мной сделать? — выдавил он, отчаянно упираясь ногами в пол, будто пытаясь таким образом остановить машину.

— Стиви, Стиви, — медленно покачал головой один из этих людей.

— Что вы хотите со мной сделать? — закричал Стив.

— Ты знаешь, чего мы хотим, парень.

— Выпустите меня отсюда!

— Держите его крепко!

Они мчались в темноте по проселочной дороге. По обеим сторонам стрекотали сверчки, луны не было, светились лишь бесчисленные звезды в теплом и черном небе.

— Я ничего не сделал. Я вас знаю. Вы чертовы проклятые либералы, чертовы коммунисты! Вы собираетесь убить меня!

— Мы и не думали убивать тебя, — сказал один из людей, участливо и до ужаса нежно похлопывая Стива по щеке.

— Вот я, — сказал другой. — Я республиканец. А ты, Джо?

— Я? Я тоже республиканец.

И оба по-кошачьи улыбнулись Стиву. Он так и похолодел.

— Если это из-за той негритянки, Лавинии Уолтерс…

— Кто-нибудь что-нибудь говорил о Лавинии Уолтерс?

Все переглянулись в полном удивлении.

— Ты что-нибудь знаешь о Лавинии Уолтерс, Мак?

— Нет, а ты?

— Ну, я слышал, что вроде недавно у нее родился ребенок. Ты про эту Лавинию?

— Постойте, постойте, послушайте, ребята, послушайте, остановите машину, и я все вам расскажу про эту Лавинию Уолтерс… — Язык Стива дрожал, облизывая губы. Расширенные глаза застыли от ужаса. Лицо у него было цвета обглоданной кости. Он был похож на труп, зажатый между потными, навалившимися на него парнями, нелепый, несуразный, вытянувшийся от страха.

— Посмотрите, вы только посмотрите! — кричал он, визгливо смеясь. — Мы же южане, все мы, а мы, южане, должны держаться вместе, ведь так? Я говорю, верно ведь, а?

— Вот мы и держимся вместе, — похитители переглянулись между собой. — Разве не так, парни?

— Подождите-ка, — Стив, прищурившись, посмотрел на них. — Я вас знаю. Вы Мак Браун, вы водите грузовик на ярмарку, что у залива. А вы, вы Сэм Нэш, вы тоже работаете на ярмарке. Вы все с этой ярмарки, вы все местные ребята, вам не следовало так поступать. Душная ночь и все такое. Ладно, остановитесь у следующего перекрестка, выпустите меня, и, клянусь Богом, я никому ничего об этом не расскажу. — Он улыбнулся им широкой, великодушной улыбкой. — Я-то знаю. Кровь горячая кипит и все такое. Но мы же все земляки, а кто это там на переднем сиденье рядом с Маком?

В тусклом свете огонька сигареты он разглядел повернувшееся к нему лицо.

— Что, да это же…

— Билл Колум. Привет, Стив.

— Билл, мы же вместе с тобой в школу ходили!

Лицо Колума в мигающем от ветра свете стало жестким.

— Я никогда не делал того, что делал ты, Стив. И ты мне противен.

— Если все из-за Лавинии Уолтерс, чертовой негритоски, то это глупо. Я ничего ей не сделал.

— Ты ничего не сделал и дюжине остальных, которые перебывали у тебя за несколько лет.

Мак Браун глядел вперед, не отпуская руль, его сигарета свесилась, прилипнув к губе.

— Я ничего не знаю, я забыл. А насчет этой Лавинии расскажи-ка мне, очень хочется еще раз послушать.

— Она была нахальной черной бабенкой, — сказал Сэм, сидевший на заднем сиденье, подпирая Стива. — Да, ей даже хватило наглости прогуляться вчера по Главной улице с маленьким ребенком на руках. И знаешь, Мак, что она говорила громко и вслух, чтобы каждый белый ее услышал? Она говорила: «Это ребенок Стива Нолана!»

— Ну разве не дрянь, а?

Они уже свернули на проселочную дорогу и ехали теперь в сторону ярмарочной площади, переваливаясь через ухабы.

— Это еще не все. Она заходила в каждый магазин, куда годами не ступала нога ни одного ниггера, она стояла среди людей и говорила: «Гляньте-ка сюда, это ребенок Стива Нолана. Стива Нолана».

Пот струился по лицу Стива. Он попытался было вырваться. Но Сэм просто посильнее сдавил ему горло, и Стив затих.

— Продолжай, — проговорил Мак на переднем сиденье.

— Вот как все это случилось: однажды под вечер Стив катался на своем «форде» по проселочной дороге и тут увидел симпатичнейшую из цветных женщин, Лавинию Уолтерс, которая шла по обочине. Он остановил машину и сказал ей, что, если она не сядет к нему в автомобиль, он сообщит в полицию, что она украла у него бумажник. Она испугалась и позволила ему на целый час увезти себя далеко в болота.

— Так все было? — Мак Браун ехал мимо ярмарочных палаток. Это была ночь понедельника, и на ярмарочной площади было безлюдно и темно, лишь палатки тихо хлопали на теплом ветру. Кое-где тускло горели синие фонари, бросая призрачный свет на огромные придорожные вывески.

Рука Сэма Нэша мелькала перед носом Стива, похлопывая его по щекам, щипая и проверяя его подбородок, осторожно, одобрительно щипая кожу на его руках. И тут впервые в свете голубых фонарей